Гарри Поттер, неучтённый фактор и всё остальное. Часть вторая (СИ)

Тайная комната Салазара представляла собой несколько комнат, расположенных друг за другом — анфиладой. В двух первых на книжных полках были аккуратно расставлены книги. Разные — от даже выглядевших древними рукописных — толстых, в переплётах, отделанных золотыми накладками и камнями, огранёнными в форме полусферы, с сотнями разных закладок, до папирусных свитков, помещённых в деревянные футляры, и глиняных табличек в специальных ящичках. Среди книг не было ни одной печатной, ну правильно, во времена Основателей книгопечатания ещё не существовало, зато бумага, похоже, уже была. Мне встречались на полках аккуратные стопки бумажных листов, исписанных тонким летящим почерком. Язык… ага, похоже, латынь. Неужели сам Салазар писал? Или кто-то другой из Основателей? Неважно, это всё вещи немыслимой старины и ценности, собственно говоря, я бы сделал Музей Основателей, если удастся найти Тайные комнаты остальных. Но вот пока не стоит ворошить все эти груды — не по зубам нам пока это… Разве что Регулус на пару с Барти-младшим смогли бы с этим разобраться — книгочеи же оба.

Как я уже сказал, полки с книгами и иными носителями информации были только в первых двух комнатах, в следующей за ними было оборудовано что-то вроде рабочего кабинета. Заваленный книгами и свитками стол, высохшая чернильница с пером, несколько свёрнутых пергаментов. Ещё несколько перьев вызывающе торчали в подставке, сделанной из человеческого черепа с вставленными в глазницы крупными изумрудами. С моей точки зрения, слишком крупными, чтобы быть настоящими.

Томми у меня за спиной судорожно сглотнул.

— Ты видишь портрет, о котором говорил Ссешуа? — спросил он, хотя мог бы и не спрашивать. Стены «кабинета» были обиты толстыми кусками материала, напоминавшего войлок — видимо, для тепла. Странный серо-зелёный узор змеился по ним. Никаких картин на стенах не было.

Томми-Ник подошёл к столу и осторожно дотронулся до сравнительно небольшой книги, переплетённой в тонко выделанную кожу. Внутри были покрытые странными значками сшитые вручную бумажные листы. Я подошёл поближе, неожиданно странные значки расплылись у меня в глазах, а потом превратились во вполне узнаваемые английские буквы. Я даже прочёл кусок фразы: «…продолжаю опыты с субстанцией номер двенадцать, она удивительна. Ровена же увлеклась созданием химер и даже подбивает меня на то, чтобы вывести Царя Змей…»

— Это дневник, — хриплым от волнения голосом произнёс Томми-Ник. — Дневник самого Салазара Слизерина. Гарри, ты представляешь, какая это редкость и ценность? Давай я возьму хотя бы его, а?

— Ладно, — согласился я. У меня возникло ощущение, что, взяв дневник, мы сделаем всё правильно.

Хорошо, что у Томми-Ника был такой же кошель, как у меня. Из него он достал бумажный пакет, пробормотал заклинание и заклинанием же переместил дневник в пакет, и только потом положил пакет в кошель.

— Думаю, сначала стоит показать его Северусу, — вздохнул он.

Я одобрительно кивнул. От Северуса нам и так попадёт, а такая ценность, как дневник Слизерина, способен немного снизить накал воспитательного момента. Но где же всё-таки портрет?

— Гарри, — сжал мою руку Томми-Ник, — смотри, там ещё дверь. Поглядим?

За дверью ожидаемо оказалась превосходно сохранившаяся зельеварня-лаборатория со множеством реторт, перегонным кубом и расставленными на полках у стен разнообразными котлами — от крошечного прозрачного, вроде бы стеклянного, до огромного каменного, высеченного из цельного куска базальта и тщательно отполированного.

В общем и целом оборудование зельеварни выглядело вполне рабочим, хоть и немного старомодным. И вот там, на одной из стен и обнаружился искомый портрет.

Увы, но он не двигался и не говорил, зато само изображение привлекало внимание яркостью красок и качеством исполнения. С портрета с лёгкой улыбкой смотрел на нас молодой кудрявый темноволосый парень — смуглый, немного скуластый, с яркими зелёными глазами, одетый в расшитый серебром и жемчугом зелёный бархат. Ничего общего с обезьяноподобным изображением, которое описывалось в книге, и бородатым лицом статуи, изо рта которой и вылезал василиск.

— Симпатичный, — выдал Томми, глядя на портрет. — Смотри, ему тут на вид всего лет двадцать.

— Ты же знаешь, что маги стареют гораздо медленнее обычных людей, — отозвался я. — Так что здесь Салазару может быть и сорок, и шестьдесят.

— Всё верно, — согласился Томми-Ник. — Абраксас в шестьдесят выглядел почти ровесником двадцатипятилетнего Люциуса. Думаю, что он бы и сейчас выглядел ненамного старше… если бы не драконья оспа. И в связи с этим у меня вопрос — почему Дамблдор выглядит таким старым? Да, ему больше ста лет, но эта сияющая седина и морщины… Как-то странно для волшебника его силы.

— У меня есть две версии, — заметил я, продолжая осматривать зельеварню. — Первая, самая простая — откаты. Сам понимаешь, Добрый Дедушка успел натворить такого, что даже амулет не справляется. Тем более что источник Хогвартса слабеет.

— Логично, — согласился Томми-Ник. — А какая ещё?

Я усмехнулся: