Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)

Но самый живой интерес у волчицы вызывало все, что связано с зельеварением. Она активно расспрашивала о том, как составляются рецепты, как преподается этот предмет, какие существуют скрытые опасности и тому подобное. Ей это было действительно интересно. Но все же больше всего в таких разговорах Киру привлекали упоминания неподражаемого мастера зельеварения. А вспоминали о нем часто. Кира поняла, что для ее новых друзей слова «зелья» и «Снейп» составляют практически неразрывную ассоциативную диаду. Из таких как бы случайных рассказов волчица узнала немало. Первое, о чем ей поведали, так это то, что он был несносным преподом и какими были его тайные прозвища: «ужас подземелий», «летучая мышь», «сальноволосый самодур».

— Почему вы его так называли? — спросила анимаг нейтральным, почти равнодушным тоном, проигнорировав мысль немедленно продемонстрировать свою способность не только сбить с ног, но съездить кулаком по ухмыляющейся конопатой физиономии.

— Ну, «летучая мышь» — потому что, он всегда ходил в длинном черном плаще, — сказала Джинни, — когда он быстро шел по коридору, полы развевались и было похоже на летящую мышь.

— А когда закутывался в плащ, был похож на спящую мышь, только что не вниз головой, — засмеялась Гермиона, и ее добродушный смех подхватили остальные, включая Киру.

— «Сальноволосый» — потому что голову не мыл… — начал было Рон.

— Не правда — он ее мыл! — с большим запалом, чем хотела бы, перебила его волчица. Все в некотором недоумении замолчали, и анимаг поспешила прервать паузу пояснением: — Когда я его встретила впервые, он тогда вылечил наших людей от ран и яда, я… Я была совсем юной и наглой, — смущенно улыбнулась она, — и спросила его о волосах напрямую. Тогда он объяснил, что это защитный состав на основе растительных экстрактов, который он наносил, чтобы предотвратить проникновение через кожу ядовитых испарений.

— Да? — растерянно сказала Гермиона. — А мы и не знали…

— Теперь знаете, — беззаботно пожала плечами Кира, — а почему «самодур», «ужас»?

— Потому что это реально был ужас, — простодушно усмехнулся Гарри, — во всяком случае, для меня. Вот представь! — воскликнул он. — Стоит где-нибудь ошибиться, и тебе: «Скажите, пожалуйста, мистер Поттер, — Гарри постарался скопировать интонацию и прищур Снейпа, — а умеете ли вы читать?» — «Умею», — разыгрывался театр одного актера, — «Тогда будьте любезны, расскажите, что, собственно, вы собирались приготовить?» — «То, что вы сказали, сэр» — «Тогда было бы неплохо, раз вы утверждаете, что умеете, вначале прочитать рецепт. Ноль баллов, мистер Поттер!» — вся компания уже дружно громко хохотала, но воодушевленный актер продолжал: — А когда зелье получилось более-менее сносно, поставил его на край стола, только повернулся — дзынь! — исполнитель представления изобразил, как он с ужасом смотрит на разбитый флакон. — И тебе так с издевочкой: «Упало!». А тут еще добрая подруга: «А я тут уже очистила твой котел», — он, изображая незадачливое смущение, поковырял носком каменную плиту на полу. — И снова на отработку. Полдетства провел на отработках по зельям, — подвел итог Поттер, поправляя очки.

— Так было только с тобой или со всеми? — все еще смеясь, спросила волчица.

— Вообще от него всем доставалось, — при этих словах Поттера Невилл нервно хохотнул. — Но ко мне было особое отношение, — ирония Гарри была беззлобной. Было видно, что он не хранит обиды на строгого, а уж если говорить прямо, откровенно вредного профессора.

— Но, если по справедливости, на его уроках мы получили очень хорошие знания, — серьезно сказала Гермиона.

Также Кира много слышала о роли Снейпа в борьбе с Волдемортом, о его самоотверженной тайной миссии, о том, как в год своего директорства он, в атмосфере всеобщей ненависти и порицания, делал все возможное для защиты учеников. Выпускники, да и некоторые профессора, сокрушались по поводу того, что не поняли в то время очевидных вещей: указы, запрещающие вход в Хогвартс магглорожденным и накладывающие ограничения на организацию студентами любых союзов, в первую очередь оберегали их же самих; наказания, накладываемые с самым суровым и недоброжелательным видом, не только были чисто символическими, но и выводили провинившихся из-под реально жестоких ударов надзирателей Кэрроу. Кира с успехом изображала праздное любопытство, но душа радовалась каждому доброму слову в адрес Северуса и жадно узнавала новые подробности о его жизни и характере. Иногда неприятно колола мысль, что она слушает сплетни, но память, опираясь на недавно прочитанный учебник по «Социологии», предлагала иную версию: «исследование мнений методом включенного наблюдения». «И с другой стороны, — думала Кира, — разве это не естественно — интересоваться тем, кого любишь? Нет ничего плохого в том, чтобы порадоваться тому, как хорошо о нем говорят его бывшие ученики и коллеги».

*