Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)

Кира. Она молча держала его за руку, пока Поттер удалялся по коридору. А Северус… Северус понимал, что любит, что она самый важный человек в его жизни. В его реальности. Поэтому, чтобы сохранить Киру, важно заново собрать эту реальность. Поэтому сначала паззл. Из подсознания негромко и трескуче, будто из старых динамиков, выплыл издевательски бодрый мотивчик: «Первым делом, первым делом самолеты, - причем на чужом языке, - ну, а девушки, а девушки потом».Что за идиотские глюки?

- Как ты?

- Я… - он обнял ее, коротко прижал к себе и онемевшими губами коснулся виска. – Нормально, но мне нужно побыть одному. Прости…

Руки вяло соскользнули с ее плеч, и, медленно развернувшись, Северус поплелся в одну из гостевых комнат на первом этаже. Он ощущал взволнованный взгляд в спину, но в самом деле нуждался в уединении. Кира не окликнула, не пошла следом. Она обладала удивительной способностью чувствовать и понимать.

Северус спрятался от всех за закрытой дверью. Обычно такая тактика помогала сосредоточиться и прийти хоть к какому-нибудь решению. Но теперь разум буксовал. Не в состоянии не то, что решить задачу, но даже толком ее сформулировать, он только глубже увязал в ментальной жвачке. Северус испытывал экстренную потребность в отдыхе и не запрещал себе спать, но погрузиться в сон не мог. Он дрейфовал в вязкой трясине неоформленных мыслей. И не сон, и не явь. Туман. Морок.

Тусклым-тусклым огоньком всколыхнулось понимание, что прежде, чем собрать заново картину мира, надо бы собрать себя. Идея казалась здравой. Слишком много Северус потратил сил, физических, ментальных, психических. А жертва Тобиаса стала последней каплей. Северус выпил снотворного и отключился прямо в кресле, уронив опустошенный фиал на ковер.

Сон получился аморфным и тяжелым, мало похожим на то приятное забытье, которое обычно дарило зелье. И когда его выволок оттуда министерский патронус, Северус испытал нечто отдаленно напоминающее облегчение и благодарность. Министр, однако, благотворительностью не занимался. Рысь требовала, хоть и довольно мягким тоном, подробный отчет о случившемся.

Апатично чертыхнувшись, Северус потащился в Лондон. Благо, при наличии каминного транспорта, такое путешествие не требовало серьезных усилий.

Ощущая себя не то зомби, не то роботом, Снейп ответил на все вопросы Шеклболта, касавшиеся событий на ЧАЭС. Он начал думать над тем, как формулировать обратный адрес, чтобы не промахнуться мимо дома – в его состоянии это было отнюдь не лишним – но тут министр огорошил его новым то ли распоряжением, то ли настоятельной просьбой.

Оказалось, что последний оставшийся в целости и сохранности клон Реддла был перемещен из Хогвартса в министерство. Понятное дело, что вместе с телом в руках чиновников находилась теперь и личность Волдеморта, вся целиком, включая память и мотивационное ядро. Первое представителей высшей в магБритании власти очень порадовало. Шутка ли такой источник магических знаний всех категорий, среди которых, несомненно, есть и труднодоступные, редкие и неизвестные британским чародеям. Северус даже сквозь туман разума смог понять, какое воодушевление снизошло на тайнюков… Но вот второе обстоятельство доставило министерским огорчение. Темный лорд не пожелал делиться тайными знаниями и закупорил их так, что ни Веритасерум, ни попытки легилименции результатов не дали. Точнее сказать, желаемых результатов, потому что другие были – парочка незадачливых легилиментов попала в Мунго. Блокаторы магии не лишили Реддла власти над собственным разумом. Снейпу же, в связи с комплексом сложившихся обстоятельств и с учетом того, что он уже неоднократно и весьма успешно наведывался в ментальное пространство Темного лорда, предлагалась почетная миссия взломать его окклюментную защиту и оказать неоценимую услугу министерству, открыв доступ к вожделенным хранилищам памяти. Естественно, до начала операции ему дадут время, чтобы отдохнуть и восстановиться. Столько, сколько потребуется…

Эмоций никаких не возникло. При обращении взгляда внутрь себя Северус обнаруживал там все тот же вяло текущий хаос. Просто из недр этого хаоса будто бы само собой выкристаллизовалось усталое, практически безразличное, но безапелляционное:

- Иди лесом, Кингсли.