Гарри Поттер: возвращение ушедших (СИ)

Трангрессия. Как известно, Азкабан защищен он трансгрессии за его пределы в целом и даже просто через разделяющие камеры внутренние стены. “Можно попытаться трансгрессировать в противоположный угол, чтобы избавиться от цепей, сомкнутых магическим ключом, но что дальше? Дождаться прихода тюремщиков с жиденькой овсянкой, сваренной на пропахшей сероводородом воде и приправленной семенами плевела, которую они называют едой”. В плевеле содержится темулин, сильный нейротоксичный яд, нарушающий передачу нервных импульсов в головном и спинном мозге. Есть такую кашу значит травить собственную нервную систему, постепенно убивая в себе сначала волшебника, а потом и все остальное. Такая дополнительная мера профилактики побегов потребовалась после того, как министр Шеклболт убрал дементоров, ранее охранявших магическую тюрьму. На отказе от их использования настаивала широкая магическая общественность, ссылаясь на ненадежность таких охранников, ведь дементоры переметнулись на сторону Волдеморта во второй магической войне. Отрава надежнее. Снейп предпочитал не есть: отсутствие пищи ослабляет медленнее, чем яд. Но еду ему все равно приносили. “Дождавшись охранников, напасть на них?.. Дверь они ни разу не открывали, просовывали тарелку через окошко. Можно попробовать «империо», заставить открыть камеру… Они не ходят по одному. Околдовывать нужно сразу обоих. Сложно, но можно попробовать. Но подействует ли заклятие через заколдованную от любых проникновений дверь, пусть даже будет открыто окно? И носят ли охранники с собой ключи? Надо бы вначале проверить. Или попытаться выяснить у невидимого собеседника?”

Северус убрал окллюментивные блоки.

— Сущность неопознанная, ты здесь? — спросил он, вслух не издав ни звука. В ответ тишина.

“Ладно. Какие еще варианты? Хорош был бы вариант, трансформироваться в какое-нибудь насекомое: таракана или муравья. Все дороги были бы открыты”. Но, увы, Снейп этого не умел делать. Анимагическая трансформация ему вообще не удавалась. В некоторых книгах написано, что способным к самостоятельному полету такие превращения недоступны, и, наоборот, анимаги неспособны к левитации. Похоже, это так. Примеров, опровергающих данную закономерность, Северус не знал.

“Что в остатке? Первое, трансгрессия на расстояние один метр в пределах камеры. Такой вариант возможен гипотетически. Проверить? Вдруг засекут трансгрессионную вспышку?..”

— Не засекут, — уверенно возразил неизвестный собеседник, тактично примостившись на краю сознания.

Узник вздрогнул от неожиданности, но беседу поддержал как что-то обыденное:

— Почему?

— Блокирующая магия на стенах и дверях импульсы, возникающие от колдовства, тоже не пропускает.

— Это хорошо. И все-таки, кто ты?

Голос захихикал.

— Да, повеселил ты в прошлый раз старика, повеселил… Надо было додуматься — Азкабан! Какие еще версии?

— Никаких, — вздохнул Северус.

— Ты вроде себя профессором величал?

— Да. И что?

— Бестолковый профессор, — констатировал Голос.

Снейп хмыкнул.

— Это я и без тебя понял.

— Понял? Молодец, — одобрил собеседник, — значит, не безнадежен. Я сосед твой из смежной камеры.

— Как же ты сквозь магические блоки ко мне проходишь?

— А может, и безнадежен… — словно сам с собой проговорил Голос.

— Хочешь сказать, есть уровни легилименции, для которых эта магия не препятствие?

— Нет, есть потенциал, есть, — сказал сосед, и Снейпу представилось, как он кивает седой головой. Да, именно, седой косматой головой.

— Про то, что стены колдовские импульсы задерживают, предполагаешь или точно знаешь?

— Знаю. Проверял, — зевнув, ответил собеседник.

— Трансгрессировать из кандалов пробовал? — быстро спросил Северус.

— Конечно… С этим никаких проблем.

— Значит, от цепей ты был свободен. Легилименцией на высочайшем уровне владеешь. Почему не сбежал?

— Так старый я, Северус. Не спеша колдовать еще могу. А вот телом своим ворочаю с трудом, медленно, — горько усмехнулся сосед. — Не выстоять мне в схватке с тюремным нарядом. Пытался я отсюда сбежать. Дальше коридора не ушел. Больше крайние воспитательные меры на своей шкуре испытывать не хочу.

— За что ты здесь?

— Сам не знаю, — задумчиво протянул собеседник. — Может быть, за всех тех, кого убил. А может, за то что, главную битву свою проиграл…

— За дело, значит.

— Выходит так. А ты?

— Хм. В том, за что меня сюда определили, я не виновен. Но невинной жертвой я бы себя не назвал, — грустно вздохнул Северус и потер виски. — Если учесть все, что было сделано за жизнь, найдется, за что мне здесь быть.

— Вот, значит, как. Но побег ты планируешь?

— Ты слышал мои мысли.

— Да. Глупый был вопрос. Устал я что-то. Посплю.

Собеседник разорвал контакт.