Гарри Тертлдав - Джо Стил

- Когда в 1932 году я впервые стал кандидатом от демократов, Соединённые Штаты страдали в тисках Депрессии. Многие из вас помнят об этом. Ныне мы - самая великая, самая сильная, самая богатая страна мира. Все вы об этом знаете. Я не такой хвастун, чтобы утверждать, будто всё это - моя заслуга. Однако я также недостаточно скромен, чтобы утверждать, будто не имею к этому отношения.

Делегаты смеялись и аплодировали. И Чарли вместе с ними, он стоял на трибуне. Большую часть речи написал он. Подача была в стиле президента, и он мог бы сделать и получше. На нескольких фразах он споткнулся; было похоже, будто речь он произносил, находясь в сомнамбулическом состоянии.

Впрочем, по радио звучало не так уж и плохо, а присутствия телевидения он не хотел. У республиканцев оно присутствовало, и оно показало жесточайшую потасовку, что разыгралась у них. У демократов никаких драк не было, не при Джо Стиле. Однако это не означало, что именно поэтому он запретил камеры. Он уже не молод. Он уже не был здоров. Но ему хватало проницательности, чтобы понять, что он может сделать так, чтобы страна не заметила, насколько он стар и нездоров.

Тафт колесил по Соединённым Штатам, утверждая, что будет лучше, если вернуть американские войска из Европы и Южной Японии домой.

- Если они хотят наше оружие, чтобы защищаться - это одно, - говорил он. - Но, разве мы недостаточно пожертвовали жизнями, чтобы продолжать оплачивать мясницкий счёт до самого скончания века?

- Мы являемся частью мира, нравится нам это или нет, - отвечал на это Джо Стил. - Даже если мы уйдём из него, мир не уйдёт от нас. Бомбардировщики с атомным оружием уже способны достичь наших берегов. Когда-нибудь ракеты смогут пролететь через полмира за считанные минуты. У нас есть враги, страны, которые ненавидят, боятся и завидуют нашему благосостоянию и безопасности. Мы должны сдерживать их везде, где возможно.

- Неплохая речь, - сказала Эсфирь Чарли. - Сколько в ней твоего?

- Тот момент, где про часть всего мира, нравится нам это, или нет - мой, - ответил он.

- Похоже на тебя, - согласилась она.

- Но остальное... я не знаю, кто это написал, - сказал Чарли. - Он высказывает эти мысли с тех самых пор, как мы ввязались во Вторую Мировую войну. Не считая ракет, в смысле. Я не знаю, скормил ли ему кто-то эту часть, или он додумался до всего сам. Но, откуда бы оно ни было, звучит глупо.

- Наверное, так. - Смешок Эсфири прозвучал нервно. - Впрочем, по поводу всего это барахла Бака Роджерса*, уже никогда не можешь быть уверен, не в нынешнее время. Кто бы поверил в возможность атомной бомбы до того, как её сбросили на Сендай?

- Ну, Троцкий мог поверить, иначе он не сбросил бы свою на Нагано, - сказал Чарли. Эсфирь скорчила ему гримасу. Он расставил руки в стороны в извиняющемся жесте. И всё же, он продолжил: - Я поверю в ракеты, пролетающие половину мира, когда одна такая упадёт на Вашингтон.

- Если такая упадёт, упаси Боже, верить в неё ты сможешь не очень долго. - Обычно Эсфирь не настаивала на том, чтобы последнее слово оставалось за ней, но в этот раз было именно так.

Как и все предыдущие каждые четыре года, начиная с 1940 года, в первый вторник после первого понедельника ноября, Чарли допоздна задержался в Белом Доме. Как и все предыдущие каждые четыре года, начиная с 1940 года, Эсфирь в ночь выборов осталась дома. Саре уже было четырнадцать; Пэту - десять. Она могла оставить их одних. Но, чем меньше она имела дел с Джо Стилом и его подручными, тем счастливее была. Чарли уже даже не просил её об этом. Он знал, что она чувствовала. В некоторой степени, он чувствовал то же самое. Однако у неё имелся выбор. У него - нет. Свой выбор он сделал вскоре после того, как Джо Стил закатал ласты Майку, и с тех пор ему приходилось с этим жить.

- Выросло целое поколение людей, не знающих иного президента Соединённых Штатов, кроме Джо Стила - произнёс радиоведущий. Он был убеждён, что говорил о чём-то хорошем. Говори он как-то иначе, его елейный голос больше не звучал бы на радиоволнах. В Америке Джо Стила каждый делал свой выбор, и жил с ним... или не жил.

Нью-Йорк пошёл за президентом. Как и Пенсильвания. Как, что отметил Чарли, и Мериленд - что бы там ни устроил Каган после 1948 года, оно сработало. Огайо не пошёл, но Огайо - родной штат Тафта. Когда пошли результаты из центрального часового пояса, Иллинойс тоже пошёл за ним.

- К тому моменту, когда президент выиграет борьбу за должность в шестой раз, а он, очевидно, выиграет, он будет возглавлять страну уже почти четверть века, - произнёс ведущий. - Пройдёт ещё немало лет, когда кто-нибудь сможет приблизиться к этому умопомрачительному рекорду.

Роберт Тафт сдался незадолго до полуночи. Джо Стил не стал спускаться отмечать с командой. Это было иначе, чем в предыдущие три раза. Джулиус, цветной бармен, сказал Чарли:

- Сегодня он решил передохнуть, сэ'. Я отправил в спальню для него и его миссыс бутылку того мерзкого абрикосового бренди.

- Должно сработать, - сказал Чарли.