Garum Regius

– Эй, вы! Женщин грузите аккуратно! Они хоть и каменные, но стоят больших денег! Если расколете матрон – я вас куплю и продам дороже, но в Африку!

Грузчики пообещали Триксию быть аккуратными, а мы поехали на виллу.

Дом Триксия кричал о культурности своего хозяина и удивлял гостей изысканностью своего убранства и обилием предметов искусства. Триксий имел репутацию культурного человека плебейского сословия, но с большими возможностями.

Хозяин не захотел будить своих домочадцев.

– Тише ходи, Писец! Не хватало ещё разбудить Геру! Тебя проводят в рабские покои. Утром придёшь в триклиний!

Я кивнул, и меня повели в помещение для рабов.

Рабы Триксия жили в отдельном здании. Оно было небольшим, но с колоннами, и тоже было украшено фресками, а на крыше его стояли статуи животных.

Мужчинам отводились две комнаты. В одну из них меня и привёл раб.

– Будешь спать здесь, – сказал он.

На соседних кроватях храпели рабы.

– Как тебя зовут? – спросил я своего проводника.

– А тебе не всё ли равно?

Утром, как по команде, все рабы повскакивали со своих кроватей и разбежались.

Я тоже последовал их примеру, умылся и отправился в триклиний.

Там молодые рабыни накрывали на стол.

Я хотел с ними заговорить, но в этот момент в комнату вошла женщина.

На вид ей было около пятидесяти, и она когда-то была красавицей. Хоть женщина и была одета в богатую тунику и носила сложную причёску, но её взгляд меня напугал. А ещё у неё были сандалии с железными накладками поверх ступни – я такие видел первый раз.

Рабыни мигом убежали из триклиния и оставили меня наедине с хозяйкой.

– Кто такой? – спросила она низким голосом.

– Марцеллус Писец.

– Раб?

– Раб.

Хозяйка подошла ко мне и дала затрещину.

– Лежать! – крикнула она.

Я не привык к собачьим командам и замешкался.

Тогда добрая женщина повторила удар, и я таки сдался.

– Мама, кто это? – спросил кто-то другим, но тоже женским голосом.

– Твой отец опять раба приволок!

– Этот хоть симпатичный! В прошлый раз купил какого-то старика сорокалетнего на распродаже. Потом не знал, что с ним делать.

– Дорис, не вздумай!

– Мама, перестань! Вечно тебе кажутся всякие глупости.

Дорис подошла к столу и села, а я смог её рассмотреть. Ей не было и двадцати, и она обладала атлетическим телосложением – мышцы её радовали глаз своими формами, но грудь её была небольшой.

Лицом дочь Триксия была похожа на свою матушку. Красивые черты ещё не были тронуты морщинами, и взгляд её не утратил детской наивности.

Волосы у Дорис, как и у матери, были тёмными, но причёска её отличалась простотой.

– Не груби матери!

– Он так и будет здесь валяться?

– Пускай валяется, пока Триксий не придёт!

Женщина села за стол рядом с дочерью.

Дорис потянулась за персиком, но мать ударила её по руке.

– Мама! Я хочу есть!

– Будешь есть, когда придёт отец!

Девушка подчинилась матери и принялась рассматривать меня.

– Чего на него пялишься? И даже не думай, Дорис!

– Да не думаю я!

– Я же вижу!

Дорис отвернулась к фреске, на которой был изображён бой гладиатора со львом.

Не прошло и часа, как пришёл глава семейства.

– Вы уже здесь?! Я сегодня что-то слишком хорошо спал – не хотел прерываться. А почему не едите?

– Триксий, ты прекрасно знаешь, что в нашем доме есть правила.

– Иногда на них можно и наплевать!

Дорис похлопала в ладоши.

– Правильно, папа!

– Нельзя! Если мы будем плевать на правила, то от них ничего не останется!

– Опять! – сказала Дорис.

– Перестань!

– Ладно. Не ссорьтесь. Но, Гера, я считаю, что твои финикийские понятия о правилах поведения уже устарели. Карфаген пал, Гера, – сказал Триксий.

– Это не «финикийские понятия» – такие правила существуют в лучших домах Рима!

– Почём ты знаешь? Ты дальше Испании не бывала!

– Я знаю! Мне рассказывали! Патриции придерживаются строгих правил!

– Давайте уже поедим! – сказала Дорис и взяла персик.

Гера посмотрел на дочь с осуждением, но взяла и себе каких-то моллюсков.

А Триксий взял кубок с вином и, наконец, заметил Марцеллуса.

– А это что? Зачем Писец здесь валяется? – спросил он.

– А зачем ты ещё одного раба притащил? – спросила его супруга.

– Я открываю новое дело – он будет мне полезен.

– Что за дело, папа? – спросила Дорис.

– Тебе мало твоих гладиаторов? – спросила Гера.

– На юге я познакомился с одним прекрасным римлянином – он там служит квестором, так у него в Риме есть весьма прибыльное дело. Он предложил мне сотрудничество. Мы озолотимся! Я чувствую!

– Рабами торговать собрался? – спросила жена.

– Нет. Ни за что не угадаете!

– Ты построишь атлетический дворец? – спросила Дорис.

– Да ты что?! Кто туда будет ходить? Посмотри на эти лоснящиеся карфагенские хари! У них в голове мысли только о своём брюхе!

– Неужели термополия?

– И не одна! Дорис, я открою по несколько термополий в каждом испанском городе!

– Так к тебе толпами и повалили! – сказала Гера. – В Новом Карфагене они пустуют!

– Потому что торгуют дерьмом! Кому интересен их сухой хамон и дешёвый хлеб с анчоусами?!

– А за твоим дерьмом выстроятся очереди?

– Гера, я не буду предлагать дерьмо!

– А что же, папа?

– Крылья!

– Крылья?