Гарвардский баг (СИ)

— За что? — я не была уверена, что задала вопрос вслух. Вообще не была уверена, что из горла вырвалось что-то, кроме сдавленного дыхания. Димка сощурился. Злобно, угрожающие. Тонкие губы превратились в нитку, друг детства опять наклонился вперед, словно хотел быть ближе ко мне. Я попробовала отшатнуться, но сзади была столешница, и сдвинуться не удалось ни на миллиметр.

— Не трогай маму, Стася, — процедил он яростно. — Не лезь к ней, не копайся в этом. И пса своего на цепь посади. Всех псов, — низко и грубо, совершенно чужим теперь голосом. Совершенно не похожим на привычный мальчишеский, немного ломающийся.

— Я не…

— Не трогай, — прорычал он снова. — Ты и так забрала у нее все. Меня, себя, все! Не трогай ее, не приближайся, не звони, не пиши. Даже не думай об этом! — он поднялся резко и совершенно бесшумно, не скрипнули ножки стула, не было шороха одежды. Просто через миг Димка уже стоял на ногах возле стола, сжимал руки в кулаки. Прожигал меня полным ненависти взглядом.

— Кто-то… — я хотела объяснить, рассказать, но снова не успела.

— Это не она! Ты знаешь, что это не она, Стася. Она никогда не причинила бы тебе зла, и об этом ты тоже знаешь!

— Дым, твоя мама может рассказать…

— Она ничего не может, Стася! Ничего тебе не должна! Хватит над ней издеваться, прекрати, — он подошел еще на шаг. Маленький, крошечный шаг. И я была готова закричать в голос. Перебудить весь дом, разбудить Игоря, что угодно сделать, чтобы это прекратилось.

Я не хотела, чтобы Димка подходил ближе, не хотела на него больше смотреть, говорить с ним. Потому что это был не мой Дым, кто угодно, только не мой Дым. Лицо стало совсем бледным, прозрачным, чуть ли не светилось. Вытянулось так сильно, как будто нижнюю челюсть больше ничего не держало, скулы полностью ввалились внутрь, синяки под глазами стали еще темнее, а рот казался черным провалом. Взгляд полыхал такой яростью, что от нее становилось физически больно. Дико и заполошно трепыхалось в груди сердце.

— Она не выберется, если ты опять появишься в ее жизни. Не сможет, она не такая, как ты и твоя мать. Не трогай ее, Стася!

— Дым… — я разжала сведенные пальцы, протянула руку к раковине, следя за незнакомцем.

Его грудная клетка тоже ввалилась и пиджак неестественно повис на плечах, как будто друг стал на несколько размеров больше. Тонкая-тонкая кожа на шее, и синюшные вены сеткой, капилляры.

Пальцы наконец-то нащупали искомое. Там, на раковине, лежал нож. Тонкий нож для сыра, нож, который вымыл и оставил Гор.

Металлическое лезвие тонко чиркнуло по камню, сталь обожгла ладонь холодом.

— Пообещай мне! — выплюнул мальчишка все тем же низким, скрипучим голосом, сделал еще шаг, подобрался, натянулся, оскалился, показывая почему-то желтые зубы. — Пообещай!

— Я…

— Обещай, Стася! — еще громче, еще злее. Звук его голоса — низкий, странно гулкий и звенящий одновременно — щелкнул хлыстом по нервам, вскрыл нервы. Так больно, что я все-таки застонала, прикрывая на миг глаза.

— Обещай, — прогудело низко, совсем рядом. Дим сделал ко мне следующий шаг. Подкрадывался, подбирался, как хищник, скрючились длинные пальцы, превращаясь в птичьи когти. — Обещай!

Его лицо исказилось еще сильнее, менялась, удлиняясь, каждая его черточка.

Так сильно хотелось проснуться, так отчаянно…

Синяки стали почти черными, нижняя челюсть теперь касалась ключиц, а волосы, еще секунду назад гладкие и блестящие, начали седеть и осыпаться на пол.

Я успела лишь глотнуть воздуха. Едва-едва отвести руку, а Димка уже бросился ко мне, на меня, целясь в горло, повторяя и повторяя это хриплое, резкое «обещай».

Крик все-таки вырвался наружу. Придушенный и жалкий. Я закрыла голову рукой, вторую с ножом выставила вперед, сжалась, защищаясь от Дыма, прячась от него впервые в жизни. Я ненавидела себя за это. И боялась.

Ждала удара, толчка, горячечного шепота, ледяного дыхания на лице.

Но прошло несколько секунд, потом еще пару, но так ничего и не произошло.

Я опустила руку, всматриваясь в темноту, выпрямилась, а в следующее мгновение по глазам ударил свет. Настолько яркий, что стало больно.

Я крутанулась волчком, снова замахиваясь, и застыла, руку зажало в чужой хватке.

— Слава…

Напротив стоял Гор, сжимал мое запястье, тонкое лезвие сверкало в миллиметре от его горла. Воздух из груди вырвался с шипением, так и не сорвавшись в крик. Меня качнуло, и я разжала пальцы, нож со стуком упал на пол.

— Слав? — снова позвал Ястреб.

Я моргнула. Еще раз и еще. Обернулась.

Дыма на кухне не было, не было его куртки на стуле. Никаких следов. Только нож у ног, вымытый мной стакан на раковине и открытое на проветривание окно.

Глава 18

Игорь Ястребов

Славка медленно повернула ко мне голову, длинно и, казалось, с облегчением выдохнула, не торопясь что-либо объяснять, уставилась куда-то в район шеи. Нервно подрагивали тонкие ноздри, как будто она старалась отдышаться.

— Слав…