Гасильщик

– Это те уроды, которых я откантовал?

– Ты с ними дрался? – Света вскинула на меня свои печальные зеленые глаза. Они выражали страх…

В этот короткий миг я понял, что душу готов отдать, чтобы моя любовь улыбнулась, а печаль отлетела, как чешуйки почек, лопнувших от движения юного листка.

– Пришлось их немного помять. Они пытались сбить меня машиной. Такое не прощается.

– Это кошмар! Марат и особо – клюнутый… – Света заплакала. – Теперь он преследует меня и требует, чтобы я вернула деньги или сказала, где мой брат. А я не знаю, где он. Почему я должна за него отвечать?

– Ты не должна отвечать за его долги… Если ты не имеешь никакого отношения к этим деньгам… А если – да, дело серьезней. Это раньше долги прощались. Червонец до получки, сотню на мебель… Сколько он задолжал?

– Пятьдесят тысяч долларов и еще восемь накрутили.

Я ничего не сказал. Мне было все ясно. Такой суммы хватит, чтобы должнику и его ближайшему окружению жизнь превратить в ад, с беспрестанными угрозами, побоями, пытками, издевательствами.

Света посмотрела на меня мокрыми глазами. Может быть, она ждала, что я сейчас отправлюсь их избивать и приговаривать что-то вроде: «Еще раз покуситесь на мою Свету – и вам больше не жить на земле!»

– Тебе надо временно скрыться, – сказал я, отчетливо сознавая, что девушка уже сама подумывает об этом.

– Куда я поеду?! – раздраженно спросила она.

– Ты хочешь, чтобы тебе сделали три степени устрашения? А за ней – и четвертую, раз ты не сможешь сказать, куда слинял твой мерзкий братец, который так ловко тебя подставил.

Я уже начал кое-что понимать.

– Собирайся. И живо!

Света не стала ничего больше спрашивать, бросилась к шкафам. На пол полетели целлофановые пакеты с бельем, откуда-то на столе появилась гора косметики: коробочки, пузырьки, тюбики, подушечки и прочая канитель. Я молча наблюдал за Светой, она носилась по комнате, исчезала на пару мгновений в ванной, оттуда несла новые предметы макияжа и раскрасок. Наконец посредине комнаты появилась огромная бело-сине-красная сумка.

– Поторопись! – сказал я.

– А? – не поняла она, подняв на меня зареванные глаза.

– Собирайся живее. Не на Северный полюс собираешься.

– А куда мы едем?

Я не успел ответить. В прихожей оглушительно заверещал звонок. Света вздрогнула и с ужасом посмотрела на меня. Я чертыхнулся.

– Ты кого-то ждешь?

– Нет! Это они, отмороженные…

На цыпочках я подошел к двери, хорошо, в прихожей не горел свет, осторожно посмотрел в глазок. Но – никого не увидел. «Знаю я ваши дешевые уловки!» – подумал я и вернулся в комнату.

Света вопросительно посмотрела на меня. Ругаться было бесполезно. Конечно, они знали, что Света дома. Окошки светились. Суду все ясно.

– Иди, выгляни с балкона.

Я потушил свет. Пусть думают, что девушка хитрит.

Она осторожно пробралась, долго смотрела в темноту, потом сказала:

– С этой стороны никого.

Все ясно. Ждут со стороны подъезда. Потирают руки от удовольствия.

– Что? – с надеждой спросила Света.

Слава богу, она уже перестала плакать. Плачущую женщину можно вынести не более десяти минут. Затем у мужчины начинаются обвальное угнетение нервной системы, клаустрофобия, ускоренное отложение солей в позвоночнике, почках, желчном и мочевом пузырях.

– Уходим, – сказал я буднично. Как будто нам что-то наскучило и мы решили прогуляться. – Иди, еще раз выгляни с балкона.

Света послушно выглянула.

– Никого.

– Одевайся!

– Они ушли?

Я промолчал. Хорошая она девчонка, но лучше бы не задавала вопросов. Света надела свою роскошную шубу. Мне стало дурно. Я решительно снял ее, открыл балконную дверь и выбросил вниз.

– Ты сошел с ума, – печально прошептала она.

Я промолчал, подтолкнул девушку к двери, потом сорвал простыни, скрутил их жгутом, привязал к перилам балкона, навесил на себя сумку, перелез на наружную сторону и, удерживаясь на руках, спустился на нижний балкон. Хвала тому, кто придумал низкие потолки! Потом я подстраховал Светочку. Молодчина, не испугалась и, самое главное, молчала.

За занавесками протекала чья-то мирная жизнь. Мерцал телевизор, слышались реплики телесериальных героев. Их комментировал ироничный мужской голос, явно, глава семейства. А за стеклом балкона, в трех метрах от жильцов квартиры, достигла кульминации, яростного накала другая, реальная и бестолковая жизнь. Такая, что не приведи кому господь…

Таким же образом мы спустились на очередной балкон, а оттуда до земли было рукой подать, вернее, ногой достать. И, подхватив шубейку, побежали по земле быстрым бегом, не помышляя о машине, оставленной у подъезда. Долгими переулками и дворами мы пробрались к троллейбусной остановке, прыгнули в 20-й номер троллейбуса, и он, равнодушный, покатил нас к центру.

– Ты единственный, кто есть у меня на этой планете, – сказала Света, и в этот момент ее слова не были напыщенными или неискренними.