Гаситель

— Тьма не умирает, если погасить все источники света, — ответила Линнан, а потом больше не говорила, и Айнар понял: исчезла из закрытой камеры, словно растворилась во мгле.

Глава 20

Он шел по улице, не узнавая города. Огромные здания сверкали, отражая слишком яркое и желтое солнце. Когда набежала туча, он едва не поблагодарил ее вслух.

Улица проявлялась как будто шаг за шагом: вот фрагмент из серого камня под ногами и эти чудовищные бесконечные дома, проткнувшие небо. Вот палка с трехцветными огнями — красный, зеленый, посередине какой-то еще, вроде — оранжевый.

Дороги широкие, на них повозки без лошадей. К диковинным образам прибавляются запахи и звуки: оглушительный грохот, шелест, шуршание, стук, звон. Горькая вонь, кислая вонь. Клочок пережаренного масла — почти благословение.

На него неслась с невероятной скоростью блестящая хромом повозка, и он заорал.

— Какое занятное место.

Повозка остановилась на расстоянии половины ладони. Запахи и звуки исчезли. Образы уродливых домов-гигантов из железа и стекла, серых дорог, покрытых белыми и желтыми полосами, померкли.

— Это твоя память, почему же ты боишься ее, Гаситель?

— Не моя.

Кто-то стоял за спиной.

«Не оборачивайся».

Хорошая, пожалуй, идея.

— Он называет меня Билли. Миллиган. Билли Миллиган.

— Имя похоже на глеорское, но звучит странно.

— Да.

Логичное замечание, оставалось только плечами пожать.

«Не оглядывайся».

Все еще отличная, отличная идея. Образы истончались, исполины крошились и рушились мелким песком, а то и вовсе бумагой.

— Как ты убил Маирри эт Силу? — голос спросил так мягко, словно заворачивал в пушистое одеяло.

Конечно, нужно ответить.

Он открыл рот.

— Не знаю, — проговорил он.

— Конечно, знаешь. Маирри эт Силу сгорел заживо. Это невероятно, Светочи почти бессмертны. Расскажи, что ты с ним сделал.

— Не знаю.

Рука легла на плечо.

— Не лги мне.

— Я…

Он правда не знал. Вместо затылка пустота — он даже протянул руку и потрогал, уверенный, что обнаружит полый череп, вместо мозга — гладкую полированную кость. Очень удивился жестким и давно не мытым волосам под пальцами.

Он не знал, что сделал. Кажется, что-то было в… той сумке. Какой.

— Дисперсия, — ответил он.

Стоящий позади помолчал.

— Дисперсия? — переспросил голос-одеяло. — Что это значит?

— Ты же Светоч?

«Одеяло» выдержало паузу, потом уклончиво ответило:

— Предположим, и?

— Ты Светоч, но ничего не знаешь о свете. Помести две линзы напротив друг друга и пропусти луч через обе — конечно, нужно сначала правильно подготовить стекло, сделать пирамидку. Сначала из чистого белого света получится радуга, а потом она вновь соберется в белый свет. Это — дисперсия. Я — дисперсия.

Он обернулся.

Человек с мягким голосом был высок даже по сравнению с ним, очень худ — но не истощением вечно голодного раба, а от природы; легким и узким, как благородный вооский клинок. Он и есть воосец, судя по бледной коже и темным волосам, и характерным чуть заостренным чертам лица. Черный с зелеными и золотыми вставками многослойный наряд не позволял ошибиться: Светоч. Старше Линнан эт Лан, на вид — лет на тридцать, на самом деле — возможно, все триста.

«Да и тьманник с ним».

«Я его не боюсь».

— Вы меня называете Гасителем, но я — дисперсия. Вот, что я такое. Если хочешь ответы, верни меня в реальность. Нас. Я-Мы Айнар Венегас. Это не мое имя. Нет, все-таки мое. Я-мы. Я… Билли, он сейчас решит, что тебе пора галоперидолу вмазать. Что такое галоперидол? Ты сейчас испугался питерской улицы, чтоб понимал. Не знаю никаких «питерских»…

Он перебил себя же и закричал, сжимая виски:

— Прекрати!

Высокий человек подошел ближе и осторожно взял за руки.

— Смотри мне в глаза, разрушенный свет. Смотри и рассказывай всю правду.

И он заговорил, а потом где-то очень издалека, фоном, услышал.

— Это было несложно, но мне стоило догадаться. Двоедушник, визитер из чужого мира. Занятный экземпляр. Линнан! Не забудь записать то, что он потом рассказал! Вот это, про… хлопок, да.

— И про серную кислоту. Еще азотную. Наставник, а вам известно, что это…

— Неважно! Просто запиши и уходим. Неужели ты не могла сделать нечто подобное сама?

— Простите, наставник.

— Он ведь сам подсказывал! Двоедушники всегда таковы, не могу «договориться» внутри собственного разума… Впрочем, неважно. Глупая девчонка. Идем.

Снова свет.

«Да хватит уже», — Айнар зажмурился. Он лежал навзничь, и белое сияние буквально залило глаза. Пришлось перевернуться, уткнуться носом в пол.

Голова болела, словно с похмелья.

«Это все Линнан. Как она там говорила, животворящий напиток? А я и купился, проклятье. Чтоб ей…»

— Как ты себя чувствуешь?

«Легка на помине».

— Что этот тип со мной сделал? Я помню видение, а там этот долговязый воосец. Ты его называла наставником. Какого…

«Тьманника?»

«Черта. Дьявола».

— …он со мной сделал?!

Линнан по-прежнему носила перевязь через правую сторону лица, но теперь место кровавого бинта заняло нечто воздушное, кокетливо-цветастое. Щеки порозовели, корка с губ исчезла без следа — они были розовыми и свежими, как цветы после полива.

— Выведал рецепт чего-то, что ты называл «нитроцеллюлозой».