Гать (СИ)

— У-у, — над лесом тонким, надтреснутым голоском потянулся собачий вой. После чего разом звонко, сухо захрустело. Иштван тут же поспешил ретироваться. Как там писака пошутил — это инсталляция или акционизм. Вот именно, тут всё в комплекте.

— Ну, что там? — щелкопер уже окончательно пришел в себя и теперь гадливо улыбался Злотану навстречу.

— Ничего интересного, — отрезал Злотан, с размаху усаживаясь на трухлявый пень.

— А чего мы вообще ждем? Так можно хоть до утра тут сидеть, глянь, уже воронье по верхушкам собирается. Только и зыркают, интересуются.

— А ты у нас что, куда-то торопишься? Может, ты еще и дорогу знаешь, куда идти? — Злотан изо всех продолжал сдерживаться, чтобы снова не сунуть писаке в морду. Зачем он его вообще согласился с собой брать, блаженного.

— Я нет, а вот ты мне вроде как говорил, что все схвачено.

— Схвачено да заначено, — сплюнул в сердцах Злотан, — ты видишь, что творится? Три часа уже кругом ходим. И толку?

Поеденный комарами палец твердо указал вперед вдоль прогалины, где отчетливо что-то мерцало.

— Я эту конкретную поганку уже третий раз вижу. Спецом рядом с ней помету в прошлый раз оставил. Точно тебе говорю, мы ходим кругами, тычемся тут, как слепые котята.

Писака сразу поверил, по кислой роже видно.

— И что теперь делать?

— Тебе? — Злотан только плечами пожал. — Можешь взад возвращаться. Как раз дотемна успеешь, я думаю.

— Очень смешно, там меня как раз и примут под белы рученьки. Свои же погоны к стенке поставят. Или того хуже, отведут в кутузку, а наутро ясен пень, что там со мной будет.

— Вот потому сиди и жди, когда его высоченство соизволит оклематься. Потому что если кому и знать здесь окольный путь, так это ему. Он, к слову, если в сутках мерить, на гауптвахте по слухам недели две уже оттрубил суммарно. Ходок со стажем, пусть и не самый везучий. Ловили его, уж раза три точно ловили.

— И как же ему это удалось? Ну, в смысле мозги свои в целости сохранить, — с сомнением процедил писака.

Злотан только плечами пожал.

— Иди, полюбопытствуй, если самому невдомек, только поспеши, там поди как раз заканчивается.

— Нет уж, спасибо, — писака неопределенно помахал в воздухе рукой, — меньше знаешь, как говорится, лучше спишь.

— Вот то-то. А по всему выходит, что особого выбора как бы и нет, тут или ты в итоге со всеми маршируешь и монолиту поклоняешься, или же в лесу молодой луне поклоны бьешь, во славу предков, и на нее же после отбоя воешь. Ну, если тебя в рухнувшем бараке тупо во сне не придавит. О так-то можно и запросто в пожаре угореть.

Писака в ответ аж за бочину схватился. Помнит, шельма, как это бывает.

— Звучит так, будто «за красных ты али за комиссаров».

— Угу. Только я все-таки попробую проскользнуть на тоненького, главное тут чтобы без торопливости, чего и тебе советую.

С этими словами Злотан надолго замолк, доставая из-за пазухи лежалое яблоко, перочинный ножик, и принимаясь яблоко то методично чистить от чернушки и гнили, оставшееся небольшими ломтями, морщась от больных зубов, в рот себе осторожно засовывать. На писаку он больше не глядел, погрузившись в собственные мысли.

Дилемма эта и вправду была куда как непроста. Что лучше — заставляющая тебя целыми днями маршировать тупоумная нежить или вот эта ломающая тебя изнутри каждодневная злоба на всех вокруг, способная кого угодно свести с ума жажда чужой крови. Сказывают, там, наверху, на самом деле все такие. Не могут же и там… маршировать.

— Еще как могут.

— А? — Злотан чуть не месте не подпрыгнул. От этого холодного, какого-то как будто насквозь промороженного голоса всего всегда бросало в дрожь, но когда он еще и вот так подкрадывается…

— Я говорю, подъем, времени в обрез.

И так своеобразно потянул в себя воздух, словно не вдыхая, а залпом его выпивая, будто густой, наваристый, горячий суп.

Наверняка, в каком-то смысле так для него происходящее и ощущалось. Обоняние, етить.

— Они где-то здесь.

Попахивало это все дурной мистикой и досужим шарлатанством, однако Злотан не стал произносить этого вслух, за непроизвольное словоизвержение в их компании отвечал борзописец. Вот, пожалуйста:

— «Они» — это кто?

Ляпнул и тут же сник, прячась за спину Злотана. Обычный маневр бытового труса. Что он тут вообще делает? Ему же самое место там, с этими, серошинельными.

Но болезный погон даже не моргнул, пропуская подначку мимо ушей.

— Зачем тебе эти лишние детали. Я скажу так, не зря нас тут кругаля водит. Да и сами посудите, господа, стали бы вы сами так уж жаждать подобную компанию в святая святых допустить? Взгляните на себя, донельзя убогое зрелище.

С этими словами, не дожидаясь ответа, болезный двинулся по прямой в самый бурелом, только сучья затрещали.