Gataca, или Проект «Феникс»

Шарко принялся шагать из конца в конец поляны, потирая подбородок. Жандармы охотятся за призраком, чудовищем, не имевшим никакого мотива преступления, монстром, который, вполне возможно, сидит сейчас дома и выйдет наружу только тогда, когда ему снова захочется крови. Да, им известно, как он сложен, но больше ничего – ни о внешности, ни о том, что побудило его к действиям. И совершенно очевидно: никто понятия не имеет о том, что у убийцы должны быть общие черты с Грегори Царно. А между тем для того, чтобы взять в клещи неизвестного душегуба, надо воспользоваться тем, что известно об убийце Клары Энебель.

Комиссар остановился, понаблюдал немножко за тем, как птица кормит в гнезде птенчиков, и тут ему в голову совершенно неожиданно пришла сумасшедшая идея. Правда, ее проверка, скорее всего, займет весь день до вечера, но попробовать стоит. Ведь может случиться, что Ева Лутц с ее поисками, с собранным ею материалом поднесет им убийцу на блюдечке!

Шарко попытался скрыть волнение:

– Отлично, капитан, спасибо. Думаю, мы увидели все, что надо было увидеть.

На стоянке у жандармерии он распрощался с Клодом Линьяком, дал тому уйти и только тогда протянул руку Леваллуа ладонью вверх:

– Давай ключи. Я поведу машину.

Комиссар устроился на месте водителя, Жак рядом.

– Везде образцы ДНК, – проворчал он, не скрывая скепсиса, – и еще этот спичечный коробок. Тебе не кажется, что это уж слишком? Как будто преступник хочет, чтобы его поймали.

– Но ведь, может быть, так и есть! Может быть, он и впрямь показывает, где его искать, потому что сам не понимает своих действий. Знает лишь, что опасен и что это в любой момент может повториться.

– Тогда почему бы ему не сдаться жандармам?

– А кому охота доживать свои дни в тюрьме? Убийца, с одной стороны, оставляет себе шанс, с другой – как бы оправдывает себя: «Если я снова пойду убивать, это случится по вашей вине, потому что вы вовремя меня не арестовали».

Они выехали на департаментское шоссе, и Шарко свернул к Фонтенбло. Лейтенант нахмурился:

– Может, объяснишь, какую затеял игру? Что ты собираешься делать? Хочешь пойти в этот клуб и повторить все, что уже сделали ребята из Версаля? Ей-богу, у нас и без того полно дел!

– Вовсе нет. Сейчас мы оба отправимся на охот у за сокровищами. У нас огромное преимущество перед версальцами: из книги Тернэ нам известно, что общего у анонимного убийцы с Грегори Царно. Они оба не совсем нормальны, оба молодые, высокие, крепкие, и, бьюсь об заклад, оба – левши.

– Почему ты так решил?

– Мы же все время, чуть ли не с первого дня, в этом варимся. Лутц посещала в тюрьмах парней именно такого типа, пока не встретилась с Царно. Ее убили из-за того, что она изучала левшей. Тебе мало? Ладно, сейчас мы разделимся. Ты возьмешь в Фонтенбло напрокат машину до вечера и обойдешь всех врачей, какие практикуют в городе.

Лейтенант вытаращил глаза:

– Шутишь, что ли?

– Неужто я похож на шутника? Ты спрашиваешь каждого доктора, нет ли среди его пациентов высокого молодого мужчины плотного сложения, неуравновешенного и временами видящего мир перевернутым. Впрочем, может быть, этот симптом проявится чуть иначе: может быть, пациент жаловался на проблемы со зрением, на сильные головные боли… Короче, на что-то, что позволяет заподозрить галлюцинации и душевную болезнь.

– Бред какой-то! Зачем все это надо?

– У Грегори Царно, последнего, кого Лутц навестила из своего списка, наблюдались именно эти симптомы. Он иногда видел мир перевернутым. Такие периоды никогда не были у него долгими, но на то, чтобы он потерял равновесие, времени хватало. И такие периоды обычно были связаны с проявлением жестокости.

Леваллуа нахмурил брови:

– Почему ты не сказал нам об этом на совещании?

– Потому что тогда это не имело значения.

– Как это – не имело значения? Смеешься?

– Ладно, не сердись!

Лейтенант некоторое время молча смотрел на старшего коллегу, явно недовольный.

– Пусть так. Но что ты-то сам собираешься делать в Фонтенбло, пока я стану опрашивать врачей? Пить пиво?

– Если бы! Я попытаюсь погрузиться в прошлое и подойти поближе к гнезду нашей птички. Вернусь в детство убийцы в надежде, что он не только сейчас живет в Фонтенбло, но и всегда тут жил. Иными словами, я собираюсь повторить то, что делала Ева Лутц: обойду детские сады и поинтересуюсь левшами, все-таки они попадаются довольно редко.

30

Люси подъехала в Реймсе к родильному дому, и сердце у нее сжалось: все родильные дома на свете похожи один на другой. Несмотря на то что здание с одинаковыми окнами и бетонными стенами выглядит сурово, женщины и мужчины, которые входят сюда, выходят отсюда мамами и папами, более уверенными в себе, гордыми, счастливыми. Из сочетания их хромосом получается дитя, и невероятная алхимия, которая сопутствует рождению человека, навсегда их изменяет.