Гаттак

— Да нет его, этого бога! — Массер уже не скрывал своего раздражения. — Ширма, которую придумали власть имущие ради сплочения высших вокруг единой цели. Служение, высшая ценность, борьба за чистоту расы! Глупости, в которые они сами начали верить! Даже те, кто должен быть ближе всех к Бору, не верят в него, поскольку ни с кем из них Бор не разговаривает. Ложью о том, что они напрямую общаются с неким богом, прародителем всего сущего они прикрывают свои собственные прегрешения. Так было всегда, с самого начала. Никто не знает, куда пропал Бор после той последней войны между высшими и низшими. Он уже почти сто лет ни с кем не общается, твой Бор. И знаешь, что думаю я? — Массер присел на корточки перед Гаттаком, схватил пленника за волосы и с силой задрал ему голову вверх. — Твой Бор там, на небесах. Он настолько далек от нашего земного мира, что ему стало плевать на нас всех. Он растворился в потоке информации, развеялся в воздухе, понимая, что наши проблемы — ничто в сравнении с тем величием, которого он достиг. Он бросил нас за ненадобностью, мы ему не нужны, и ему нет никакого дела до того, как мы будем противостоять демонам, что летят сюда в данную секунду.

На столь гневную тираду Гаттак и не подумал отвечать столь же эмоционально. Он лишь улыбнулся, практически не почувствовав боли.

— Если Бора нет, то кто, по-вашему, поднял наше общество из руин? Всего за сто лет правления Бора мы совершили немыслимый скачок от примитивных технологий до космического лифта. Еще немного, и мы сможем дать отпор самой развитой расе во вселенной, демонам прошлого.

— Глупый юнец, — протянул Массер, отходя от разведчика, — всего достигли мы сами, люди. Своим умом и теми знаниями, которые достались нам от предков. И Бор тут вовсе ни при чем. Никакого Бора нет! Наше божество — не что иное, как ширма, натянутая на глаза народа теми, кто знает правду-истину. Единственное, ради чего нужна была эта красивая легенда о Великом Боре, это возможность держать всю планету в страхе перед некоей высшей силой. Бор нужен был до поры до времени лишь как символ мнимой справедливости и бесконечной непогрешимости. История творилась от его имени, но вполне реальными руками генеральных клириков.

— И что же пошло не так?

Массер вдруг успокоился, словно понял, что ничего нового от разведчика он не узнает. Посмотрел на своих подопечных, кивнул им и сказал Гаттаку на прощание:

— Жаль, что вас приходится устранять. В правильных руках вы могли бы стать превосходным оружием.

Гаттак поднял свой колючий, полный ярости и презрения взгляд и произнес уже не своим голосом:

— А кто тебе сказал, что он не в тех руках?

Глава 29 На волосок от гибели

Все произошло настолько стремительно, что Массер даже не успел понять смысла последней фразы, сказанной Гаттаком. Нет, сами слова до клирика дошли, да и слетели они вроде бы с уст разведчика, но только сказаны они были так, словно их произнес вовсе не он, а кто-то другой. Кто-то, кто имел в своих руках столько власти, сколько ни у кого во всей Родине не было. Очень не понравились старшему клирику эти слова.

К слову, о руках: пленник почему-то оказался не закован в наручники — вопиющая халатность подчиненных! Хотя Массер готов был поклясться, что в кабинет Гаттака заводили в кандалах, сейчас он демонстративно показывал свободные от оков руки и смотрел на клирика волком. Ну да и Бор с ними, с руками, важным было другое — почему все четверо клириков личной охраны Массера никак не отреагировали на это? Вместо того что бы накинуться на пленника и вновь заковать его в наручники, они синхронно вскинули свои бластеры, направили их друг на друга и все с той же нечеловеческой синхронностью нажали на спусковые крючки. Звуки сразу четырех выстрелов слились воедино. Лицо Массера обдало жаром бластеров, но одновременно с этим по спине в пробежал холодок. Нехороший такой холодок. Четыре прожженных насквозь трупа рухнули со всех сторон от Гаттака, а кабинет наполнился тошнотворным запахом паленого мяса.

Массер оцепенел от ужаса, он был не в силах шевельнуться. Гаттак же встал со своего стула, перешагнул через тело одного из охранников и медленно подошел к старшему клирику, и в ту же секунду угасла и его последняя надежда на спасение. Клирики, охранявшие коридор, услышали выстрелы и ворвались в кабинет, но, вместо того чтобы напасть на разведчика, оба внезапно замерли, словно вкопанные, вскинули оружие и направили стволы Массеру в лицо. Глаза их при этом не выражали ровным счетом ничего. Полное отсутствие эмоций на лицах, пустые затуманенные взгляды охраны позволили Массеру осознать простую истину: клирики себя не контролируют, их контролирует кто-то другой. Их контролирует Гаттак.

— Значит, они все… — не спросил, а скорее констатировал факт разведчик, уходя с линии огня. — Я узнал всё, что было нужно.