Гаттак

— Цивилизации рождаются в огне и муках, умирают точно так же, — возразил Бор. — Так было и так будет, и не тебе менять законы мироздания.

— А кому, тебе?

— Да, — голос Бора посуровел, — мне. Вперед!

Гаттак так и не понял, сам ли он принял решение спастись, сам ли начал действовать. Одно он знал точно — сейчас своим телом руководил именно он. Зато на этот раз Бор поучаствовал в спасении разведчика в полную силу. Он подсказывал парню каждый шаг, открывал перед ним все двери, направлял в нужные коридоры и люки. Гаттаку оставалось только двигаться вперед. И он двигался.

Его терзала эта странная дуальность собственной личности — он совершенно точно ощущал чужое присутствие в своей голове, но при этом этот чужак настолько органично вписывался в его собственное я, что складывалось ощущение, будто это сам Гаттак всесилен.

Уже через минуту разведчик оказался на крыше храма, где его телом вновь самовольно завладел Бор и преспокойно перестрелял с десяток клириков-снайперов. Когда же в его плазменном автомате умерла батарея, парень опять перехватил управление собственным телом. Мгновенно сократив дистанцию, он голыми руками перебил оставшихся в живых клириков, не оставив тем ни малейшего шанса на спасение. Сейчас Гаттак представлял собой симбиоз бесконечной мудрости и высокотехнологичной машины для убийства. Он стал идеальным хищником. Умным, расчетливым, точным биологическим роботом.

— Что дальше?

— Высоковольтный кабель! — подсказал Бор.

— Тебя ничего не смущает в слове «высоковольтный»? — возмутился Гаттак. — Не легче ли взять под контроль пилота и подвести флайер сюда?

— Слишком далеко, человек, — спокойно ответил Бор. — Я могущественная программа, но даже у меня есть слабые места. И запомни на будущее: подчинять себе людей я могу лишь там, где есть вышки-ретрансляторы и усилители сигнала. В зданиях, подобных этому, мы практически неуязвимы. Но чем дальше вышки, тем слабее сигнал, тем меньше шансов воздействовать на слабые умы. Худший мой враг — Пустошь.

— Я понял!

— Флайер взлетает! Действуй!

С этими словами Бор на мгновение перехватил управление Гаттаком, поднял ближайший автомат и одним метким выстрелом разворотил трансформатор под мачтой ЛЭП, откуда тянулись к зданию высоковольтные провода.

Гаттак попенял себе — мог бы и сам догадаться. Что ж, теперь можно и полетать. Разведчик молниеносно отцепил от автомата ремень, бросился к краю крыши, хорошенько оттолкнулся и полетел в пустоту рыбкой. Уже в воздухе он перекинул через провод, мимо которого пролетал, один конец ремня, перехватил его с другой стороны свободной рукой и заскользил по проводу, как на тарзанке.

Через пару секунд он набрал приличную скорость, и его маневр не остался незамеченным для клириков внизу, все еще ведших бой с вырвавшимися из узилища заключенными. К слову, взрыв лифта на первом этаже возымел хороший эффект — повстанцам удалось перебить штурмовой отряд клириков, завладеть их оружием и захватить весь первый этаж. Однако клирики, державшие оборону по периметру храма, не планировали выпускать заключенных из здания, они вели по нему шквальный огонь из всех доступных орудий. Вокруг царил самый натуральный бой: носились в разные стороны пучки плазмы, гремели взрывы, свистели пули, разливались трели пулеметных очередей. Здание храма уже походило на руины, стекла были выбиты, по всему фасаду зияли дыры, осыпался кирпич и штукатурка, а кое-где уже занимался пожар.

По Гаттаку клирики тоже стреляли, но поразить мишень, движущуюся с огромной скоростью, так и не смогли. Зато они попали по средству его передвижения — провод, по которому он скользил, внезапно оборвался, и разведчик полетел вниз с пятиметровой высоты аккурат перед носом уже взлетающего флайера.

Падая, Гаттак успел различить на лицах пилотов ужас, с которым они наблюдали всю эту картину. За мгновение до удара о землю парень успел сгруппироваться и, приземлившись на обе ноги, ловко перекатился через голову и тут же поднялся на ноги как ни в чем ни бывало.

— Флайер! — подсказал Бор, и Гаттак мгновенно бросился к взлетевшей уже на пару метров машине. Воспользовавшись каким-то ящиком, словно трамплином, он изо всех сил прыгнул к флайеру и умудрился зацепиться за его полозья. В тот же миг вой винтов усилился, и машина начала набирать высоту, задрав нос к небу. Затем по корпусу уже прилично взлетевшего синхроптера пару раз попали плазмой, разбив кабину пилотов и продырявив боковую дверь. Флайер замер на мгновение в верхней точке, двигатели взревели, и в ту же секунду тяжелая машина, опустив нос, помчалась к земле. Гаттак почувствовал в теле легкость, а невесомостью было грех не воспользоваться. В кабину пилотов он попал через ту самую дыру, которую оставил последний из зарядов. Машина стремительно теряла высоту, земля приближалась.