Гаттак

Охранники оставили их одних и вышли, заперев дверь на ключ. В приемной был только один стул, его тут же заняла Корра. Девушка даже не села — она упала на него, почти не чувствуя сил в ногах. Ее руки безвольно повисли, взгляд уже не выражал никаких эмоций. Страх перед заключением и обвинительной речью генерального клирика парализовал ее волю. Единственное, чего она сейчас хотела, чтобы эта пытка временем не длилась долго. Хотелось поскорее услышать приговор и расстаться с жизнью.

Гаттак же обошел небольшое помещение и остановился возле двери, обитой потертой кожей. Он по-прежнему выглядел уверенным в себе и не выказывал никаких эмоций. Он знал, за ними наблюдают. Наблюдают с самого их прибытия. Оценивают каждый взгляд, фиксируют каждый жест, прощупывают их слабости. От Корры он не ожидал такой реакции — все-таки она выпускница разведшколы, элита из элит. Как ее вообще взяли в разведчики с такими данными? Сейчас он видел на стуле не будущую разведчицу, а маленькую девчушку, уже смирившуюся со своей участью. Что-то тут было не так, не могли взять в разведку человека, настолько неподготовленного в психологическом плане. Получается, либо Корра отыгрывает какую-то роль, либо она действительно имеет за плечами какой-то страшный бэкграунд и теперь на самом деле боится разоблачения.

Гаттак уже хотел было надавить на Корру и постараться выпытать у нее причину столь странного поведения, но не успел — в двери, возле которой он стоял, что-то щелкнуло, и она приоткрылась.

— Прошу, входите, — услышал Гаттак знакомый высокий голос и посмотрел на Корру. Вся бледная, с легкой испариной на лбу, девушка обреченно встала со стула и подошла к своему напарнику. Он кивнул девушке, открыл дверь и пропустил ее вперед.

Комната утопала во мраке, ноги ощутили мягкий ворс дорогого ковра. На стене напротив входа висела огромная икона Бора, под ней располагался массивный дубовый стол, а за ним в кресле с высокой резной спинкой восседал генеральный клирик Фаэттон.

— Вызывали, клирик? — почти буднично спросил Гаттак. Так спросил, будто приходил сюда ежедневно и не по одному разу. Клирик осмотрел вошедших.

— Ты, — он указал на Гаттака рукой, — сядь в кресло передо мной. Девушка пускай стоит возле выхода. Я не намерен возиться с вами долго.

Гаттак послушно уселся на скромный стул напротив клирика и уставился на высокопоставленную персону. Корра осталась стоять у двери, молясь лишь о том, чтобы не упасть в обморок прямо тут, в кабинете его преосвященства.

— Помнится, я обещал ознакомиться с вашим досье, агент Гаттак.

— Еще не агент, — спокойно ответил Гаттак. — Приказа по школе не поступало.

— Я говорил с вашим куратором. Вы успешно зачислены в наши ряды, остальное — формальность. Знаете, почему я вызвал вас?

— Не имею ни малейшего понятия, — довольно дерзко ответил Гаттак.

— Вашего куратора, Форра, если я не ошибаюсь, беспокоят те методы, которые вы решили применить в своей будущей работе. Будучи человеком нерешительным и малопригодным к полевой службе, он решил спихнуть свои обязанности на меня. Надеюсь, вы понимаете, насколько я раздражен таким отношением к работе?

— Догадываюсь, клирик.

Фаэттон встал, заложил руки за спину и прошелся перед столом.

— Вижу, агент Гаттак, вы не испытываете по этому поводу никаких эмоций. Позвольте узнать, почему?

— Я все еще не понимаю, о чем идет речь. Мне было поручено задание и дана полная свобода действий. Я провел кропотливую работу. Изучил все факты и сделал вывод, что мой план — единственный шанс Родины избавиться от угрозы.

— О какой угрозе вы говорите?

— Думаю, клирик, об этом вы осведомлены лучше меня.

Фаэттон кивнул. Судя по всему, он ожидал такого ответа. Да и в целом поведение Гаттака (с точки зрения Корры, абсолютно недопустимое) не вызывало у генерального клирика никаких вопросов.

— Что вы знаете о противнике?

— Ровно столько, сколько и вы, то есть почти ничего.

— Вы нас слегка недооцениваете, юноша, — ухмыльнулся Фаэттон, — мы обладаем большой агентурной сетью по всей Родине.

— И это ни на шаг не приблизило вас к Мечникову.

— Откуда вам известно это имя?

— Это мое задание. Найти и обезвредить человека с этим именем.

— Кто вам поручил это задание?

— Вы знаете, кто.

— Вы представляете, с кем сейчас говорите? — вероятно, нагловатая манера поведения Гаттака все же вызывала у генерального клирика раздражение. Правда, ни голосом, ни мимикой он этого не показал. Чувствовалась в нем некая уверенность, внутренняя сила, помноженная на опыт.

— Я говорю со служителем Господа нашего Бора, — спокойно ответил Гаттак, не меняя ни интонации, ни стиля общения.

— Хорошо, — тихо ответил Фаэттон, — очень хорошо, агент Гаттак.

— Так зачем вы нас вызвали?

Клирик опять уселся в свое кресло, достал из ящика стола папку и аккуратно положил ее перед собой.

— Здесь то, — подняв взгляд на Гаттака, сказал клирик, — без чего вы не сможете осуществить задуманное.

Фаэттон привстал и аккуратно положил документы перед Гаттаком. Парень взял в руки папку и замер, увидев на ней гриф «совершенно секретно». Впервые за все время Гаттак замешкался.