Гаттак

Мешок с головы Гаттака грубо сдернули. Парень рефлекторно зажмурился и попытался отвернуться от яркого источника света — лампу установили прямо перед ним. Марша стояла позади нее. Разведчику хватило доли секунды, чтобы насчитать за спиной низкорослой учительницы младших классов еще трех крепких мужчин. Плюс тот, что мешок сдернул. Плюс еще один на выходе — они должны были оставить как минимум одного в коридоре. Итого одна девчонка и пятеро крепких мужиков, скорее всего, вооруженных. Как же они недооценивают Гаттака! Разведчик мысленно улыбнулся. Пятеро неповоротливых мужиков в замкнутом пространстве — простенькая задачка для разведчика его уровня. А если они еще и при оружии, так это вообще подарок судьбы. Но карты раньше времени он раскрывать не собирался.

— Итак, — начала Марша, — кто ты?

— Мы с тобой в одной школе работаем, Марша. Ты знаешь, кто я. Гораздо интереснее, кто ты.

В то же мгновение Гаттак получил удар в нос от надзирателя, что стоял у двери. Бил этот товарищ умело, снизу вверх, ребром ладони прямо в носогубный треугольник — там у человека болевая точка. Такой дар очень эффективен — если правильно ударить, получится на порядок больнее прямого удара кулаком в нос. Значит, решил Гаттак, ребята обученные — ударили аккурат, как нужно. У Гаттака потекли слезы, голову разорвал приступ боли. Чуть сильнее, и он потерял бы сознание от болевого шока. Ничего не скажешь, профессионально били, на пятерку.

— Давай еще раз, — спокойно сказала Марша. — Кто ты?

— Меня зовут Гаттак, если ты забыла. Или тебя тоже били?

— Я говорила, что он не простой высший, — сказала Марша кому-то из коллег. — На кого работаешь?

— Все высшие — дети Бора, — издевательски назидательным голосом ответил Гаттак.

— И я? — усмехнулась Марша.

— И ты, и даже твой отец.

Марша задумалась.

— Значит, осведомлен. Ладно. Понимаешь ли ты, что не уйдешь отсюда живым?

— Маловероятно, — улыбнулся Гаттак.

Марша кивнула, и разведчик получил еще один удар по носу. В ту же точку, с той же силой. Голова мотнулась, но на этот раз он был к удару готов.

— Второй раз уже не так больно. Вам бы новые точки попробовать, там уже разможжены все нервы, отек появился, нейроны ишемизированы, болевой сигнал проходит слабо. Бить в одно и то же место неэффективно.

— Ты военный?

— Я учитель истории.

Еще один удар. Туда же.

— Если не трудно, — Гаттак гнусавил, кровь лилась из носа ровной струйкой, — в следующий раз ударь посильнее. Чешется, сил нет.

— Договорились, — ответила за своего коллегу Марша. — Может, ты разведчик?

— Откуда вывод?

— Слишком легко удар держишь.

— Запишусь, пожалуй, в клирики, как выйду отсюда.

— Почеши ему еще разок, — велела Марша, и Гаттак получил три последовательных удара в одно и то же место. Боли он уже не чувствовал, просто прикидывал в уме урон, нанесенный ему за три минуты, и начинал приходить к выводу, что так его череп долго не протянет. Нужно было менять тактику.

— Итак, разведка или клирикторат?

— Личный секретарь Бора, — сказал Гаттак тоном, который не тянул на издевку. Мужчины на мгновение оторопели, что не ускользнуло от внимательного взгляда Гаттака, но вскоре взяли себя в руки.

— Кнесенка, он врет, — прошептал один из дознавателей, тот, что был по ее правую руку. — Длань Бора скорее подохнет, чем раскроется.

Кнесенка? Ого, удивился Гаттак, в рапорте этого не было. Значит, повстанцы и неподконтрольные Бору деревни низших выстроили свою вертикаль власти. Скопировали кнесовский политический строй столетней давности. Любопытно. Интересно, какую роль в этой иерархии играет Мечников?

— Разведчик он, — уверенно сказала Марша. — А раз раскрылся, значит, мы делаем именно то, что он и задумал.

Девушка прошлась вокруг Гаттака и встала напротив.

— Спрашивать тебя о твоем задании, очевидно, глупая затея, — просто констатировала она. — Ни побоями, ни пытками мы от тебя тоже ничего не добьемся.

— Это верно, — согласился Гаттак, улыбнувшись. Вышло скверно, улыбка на разбитом в кровь лице выглядела, должно быть, жутковато. Маршу это, впрочем, никак не тронуло.

— Ладно, — сказала она, — сворачиваемся. Выключайте его и забирайте с собой. Тут он мне не нужен.

— А вам не кажется, — возразил все тот же голос, — что именно этого он и добивается? Проникнуть к нам.

— Я знаю, чего он добивается, — сказала Марша, выходя из пыточной комнаты. — Ему нужен ОН.

— Значит, в расход?

— Нет. Он не велел. Этот высший представляет для Него какую-то ценность.

— А этот Он, — вмешался в разговор Гаттак, — не Мечников часом?

Все присутствующие в подвале разом засмеялись.

— А говорили, у высших с чувством юмора плохо, — прокомментировал, отсмеявшись, все тот же мужской голос. — Ладно, выключайте его. Сперва пожжем ему мозги, а после переправим на ту сторону.

— На ту сторону чего? — удивился Гаттак. Почему-то фраза про сожженные мозги его никак не задела.

— На ту сторону Пустоши, — спокойно ответила Марша и вышла.