Гаттак

Как только Гаттак подумал об этом, его сознание пронзила острая боль. Длилось это ощущение не больше двух секунд, но и их вполне хватило, чтобы понять: это самая страшная пытка из всех, к которым его готовили.

— Так, ну, пробный пуск на два процента ты вытерпел, — спокойно сказал голос. — С почином. Ты уж потерпи, дружище. Поверь, так будет лучше и тебе, и нам.

Следующий разряд Гаттак уже не выдержал. Он потерял сознание еще до того, как напряжение ослабло.

Глава 17 Массер

— Что с его лицом?

— Его пытали.

— А ожоги на голове?

— Не знаю. Я такое вижу впервые.

— Н-да, я тоже такого раньше не видел. Как он вообще выжил?

— Сама ужасаюсь.

Голоса Гаттак узнал, но не сразу сообразил, что именно происходит. Кто-то убрал со лба мокрое полотенце, сквозь закрытые веки он увидел приглушенный свет. Затем на лоб и лицо вновь легла холодная мокрая ткань, и свет опять пропал.

«Боже, как же хорошо, холодное… А можно еще пару раз вот так — горячее убрать, а холодное приложить? Корра, ну пожалуйста. Еще холоднее, горю же!»

— Где вы его нашли?

— Говорю же, в глухом месте между семнадцатым и девятнадцатым домами по Звездному переулку.

— А как вы сами там оказались?

— Гуляла! Директор, — Корра заметно нервничала, — если у вас есть, что предъявить мне, предъявляйте, а нет — проваливайте. Не мешайте мне лечить мужа.

— Нет, Корра, что вы, — замялся Боров, — я не имел ничего такого в виду. Просто странно все это. Муж ваш покинул школу чуть свет, вы через пару часов бросились в поселок, словно ужаленная, а после привезли его в таком состоянии. Ощущение, что вы наверняка знали, что с ним что-то стряслось, и знали, где его искать.

— Интуиция, — коротко бросила Корра. — Женская. Сердце подсказало. Я жена ему или кто?

— Жена, жена, кто ж спорит, — капитулировал директор. — Только учтите, я немедленно доложу об этом старшему клирику Массеру. И не смотрите на меня так. Произошло ЧП, на моего сотрудника напали средь бела дня, избили до полусмерти, еще и пытали. Тут не обошлось без повстанцев. И это в такое-то время… Еще и бунт этот, чтоб его!

— Да хоть демону докладывайте, мне плевать! — зашипела Корра. — Только оставьте нас в покое сейчас. Придет в себя и сам все расскажет.

Парень не видел, как Боров растерянно кивнул девушке и удалился из их комнатки, прикрыв за собой дверь.

— Так, — тихо прошептала девушка, — я вижу, ты уже в сознании. Что все это значит?

Гаттак был слаб. Очень слаб. Никогда еще в своей жизни он не испытывал такой слабости. Полное расслабление всех мышц, бесконечная тяжесть в теле. Словно кости заменили на стальные импланты, но при этом забыли подсоединить к ним мышцы, словно в его организме вообще не было ни одного мышечного волокна. Он не то что говорить — пошевелиться толком не мог. Слава Бору, хоть дыхательная мускулатура функционирует, и на том спасибо. Должно быть, Корра вовремя сориентировалась и вколола универсальный антидот — довольно дорогая штука, кстати, им на все задание дали только две ампулы. Молодец, девчонка, догадалась, что его отравили… Молодец, Корра, просто умница, просто… Стоп! Почему здесь Корра?

И тут до Гаттака дошло. Он в школе, в собственной постели! Но как? Почему он тут? Он сейчас должен быть в руках сопротивления! Его должны были переправить… Аааа, гадство! Мысли разбегались, как тараканы, не хотели собираться в кучу. Куда там его хотели переправить? Ну же, думай! Думай! Пустошь… Точно, на ту сторону… На ту сторону Пустоши его хотели переправить. Но перед этим они зачем-то попытались сжечь ему мозги. Но что произошло? Почему его в итоге не переправили? Как он оказался дома, с Коррой? Где Марша Фарр? Где боевики? Что вообще происходит?

— Тише, тише, милый! — шептала Корра. — Ты весь горишь. Подожди, я повязку сменю.

Она вновь сменила горячее полотенце на ледяную повязку, и Гаттака опять окутала волна блаженства. В таком состоянии даже микроскопическое улучшение ощущалось, как великое благо. Чаще, думал он, меняй полотенце чаще. Догадайся же ты…

— Ты не можешь говорить? — сообразила Корра.

Она встала, подошла к раковине и включила воду на полную мощность. Затем вернулась к постели Гаттака, наклонилась к самому его уху и зашептала:

— Давай, как договаривались. Зрачки вбок — нет, зрачки вверх — да. Ты слышишь меня?

Девушка разомкнула пальцами веки и увидела заведенные наверх зрачки.

— Хорошо. Ты можешь хоть как-то пошевелиться?

Зрачки вбок.

— Понятно. Миорелаксанты?

Зрачки вверх.

— Ты запомнил их? — Корра, должно быть, имела в виду, запомнил ли Гаттак лица нападавших. Лиц он почти не видел, но точно знал, что главной у них была Марша Фарр.

Зрачки вверх.

— Понятно. Мы не можем говорить тут. Я уже послала за врачом. Тебя, скорее всего, заберут в госпиталь. Там и поговорим, когда придешь в себя. Хорошо?

Зрачки вверх. А дальше темнота — даже для движения глазных яблок понадобилось потратить все имеющиеся резервы сил. Последнее, что Гаттак почувствовал, — это ледяные губы Корры на его лбу, когда она в очередной раз меняла повязку.