Гаухаршад

Ныне страх ушёл, и на смену ему пришли другие чувства, что так волновали её сердце ранее. Теперь, когда она была свободна, Гаухаршад ожидала от жизни щедрых подарков судьбы. Её сердце замирало от мысли, что она спит в одной маленькой комнатушке с любимым мужчиной. Теперь он всегда был рядом, так близко от неё, как никогда, но желанного сближения не происходило. Словно тенью между влюблёнными стоял Геворг. Сын сотника, казалось, не желал замечать стремления юной госпожи остаться наедине с его отцом. Она уже начинала сердиться на юношу за его красноречивые взгляды, за постоянное присутствие.

А вчера едва Турыиш отправился напоить коней, Геворг кинулся в ноги к Гаухаршад. Как безумный, он целовал белые руки госпожи, шептал, не помня себя:

– О светлейшая ханбика, есть ли на всём свете девушка благородней вас! Кто даровал вам столь величественную поступь, кто наделил таким царственным взглядом? Даже в простых одеждах вы подобны царице мира!

Она не сразу очнулась от неожиданности, в какую поверг её пылкий юноша, Гаухаршад отняла у Геворга руки, взглянула строго:

– К чему твои лживые речи, мангыт?

– Повелительница, если мой неумелый язык не смог достойно воспеть вашей красоты, то пусть Господь лишит меня возможности говорить!

– Вот-вот, – мрачно усмехнулась ханская дочь, – если крив твой язык, то и весь ты крив. Поднимись с колен, пока отец не застал тебя за недостойным занятием.

– Мой отец? – Юноша оборотил на дверь загоревшийся внезапной неприязнью взгляд, с минуты на минуту там должен был возникнуть силуэт сотника. Вновь взглянув на ханбику, Геворг заговорил, но сколько ревнивой страсти было в его голосе: – Я не ошибся, госпожа, ваш взор обращён на моего отца?! Вы таете от любви, когда он смотрит на вас! О, я не хотел верить глазам своим, но что может быть правдивее?! Вы бежали из дворца, чтобы соединиться с моим отцом! Но ещё вчера вы говорили, как я красив, вы любовались мной, касались моих волос. Я помню вашу ласку, повелительница, и не желаю верить, что вы влюблены в старика и предпочтёте его мне!

– Глупец! – Ханбика оттолкнула цеплявшегося за неё Геворга. – Ты красив, не скрою, я любовалась тобой, как роскошной вазой или утончённым кубком. Но что ты стоишь, когда рядом твой отец?!

Она рассмеялась, вкладывая в этот смех всё своё презрение. Девушка оборвала себя разом, склонилась к самому лицу юноши, сузила потемневшие глаза:

– За твоим отцом я готова ползти на край света, а ты для меня, – она выразительно постучала по пустому глиняному кувшину, – всё равно, что звук этой дешёвки!

Геворг отшатнулся. От высокородной ханбики веяло таким холодом, что его охватил озноб. Он обхватил свои плечи руками, силясь понять, как случился этот самообман, когда его сердце решило, что знатнейшая из девушек могла увлечься простым воином. Может ли луна снизойти с небес к ничтожному смертному, а золото украсить серый булыжник мостовой? Случалось ли это хоть с одной ханской дочерью? Если и случалось, то только в сказках. И он мог бы смириться с этим, если бы луна не снизошла к другому, такому же простому смертному, как он, и этим счастливцем стал его отец. Как же трудно было в это поверить! Геворг едва вымолвил пересохшими губами:

– И мои мечты…

– Пустой звук! – перебила она его. – Отправляйся лучше в лес, пора принести дров.

Гаухаршад равнодушно наблюдала, как юноша поднимается с колен, на него будто взвалили неподъёмный груз.

– Ради вас, госпожа ханбика, – с трудом выговорил он, – я сменил веру своей матери.

– Мы все рано или поздно приходим к Аллаху, – нетерпеливо проговорила Гаухаршад. – Ступай, куда я тебя послала.

Лишь когда за Геворгом захлопнулась низкая скрипучая дверь, ханбика со злостью топнула ногой:

– Как он посмел, ничтожный раб! Возомнил, что я спущусь до первого же стражника, пусть его внешность и будет подобной красоте Юсуфа! Этот Геворг как был, так и остался кяфером[38].

Гаухаршад припомнилась эта неприятная сцена, о которой Турыиш так и не узнал, и она с тревогой вслушалась в тишину, царившую за стенами их пристанища.

– А где ваш сын, юзбаши?

– Я послал Геворга купить ячменя и проса. Нам придётся остаться здесь ещё на месяц. Тогда, я думаю, всё успокоится, и мы сможем отправиться туда, куда вы пожелаете.

Гаухаршад улыбнулась:

– Вы хорошо придумали: спрятать меня под самым носом моего братца. Никто и не подумает, что я нашла убежище так близко от Казани.

– Да славится Аллах, который помог нам укрыться, – сдержанно ответил Турыиш, – не следует говорить о деле, которое ещё не сделано.

– Хорошо, юзбаши, не будем говорить об этом. – Гаухаршад улыбнулась, расслабленно вздохнув, закинула руки за голову. – И надолго уехал ваш сын?