Гавайи Миссионеры

По каким-то непонятным для меня причинам, в последнее время я все больше испытываю желание поговорить именно с вами. Мне кажется, что из всех людей в Америке, которых я помню, вы мне ближе всего по духу. И мне очень хотелось бы поделиться с вами двумя вещами, моя любимая сестра во Хри сте. Первое: я благодарю вас каждый день за то, что вы когда- то решились написать мне письмо, в котором рассказали все об Эбнере. Теперь я замечаю, что мой муж день ото дня стано вится сильнее. Он очень хороший человек и прекрасный слу га Господа нашего. Он очень нежен, терпелив, отважен и ис ключительно умен. Деля с ним бремя служения на этой земле, которую он намерен возродить, я испытываю такую радость, которую не могла себе даже смутно вообразить, пока жила в Америке. Каждый день несет в себе новый вызов. Каждая ночь становится благословением за хорошую работу - нача тую или уже законченную. В своих письмах к вам я раньше никогда не писала о любви, но теперь, как мне кажется, я по няла, что это такое - настоящая любовь. Мое самое заветное желание - чтобы и вы когда-нибудь встретили достойного христианина, такого же, как ваш благородный брат. Его хро мота почти пропала, хотя я продолжаю делать ему массаж каждый вечер. Если говорить точнее, то я занималась этим до недавнего времени, но несколько дней назад одна полная жен щина, живущая на нашем острове, и очень опытная в "ломи- ломи", как называют здесь лечебный массаж, предложила

свои услуги. Вот сейчас я слышу, как она по-матерински обращается ко мне: "Я пришла делать ломиломи маленькому человеку". Я уже несколько раз поправляла ее, настаивая на том, чтобы она называла моего супруга "Макуа", что означает "Отец", но она упорно не желает меня слушать.

И второе, что я хотела бы рассказать вам. Во мне растет та кое чувство, будто я работаю, непосредственно руководству ясь волей Божьей. Еще не так давно я сомневалась в том, мое ли это призвание - миссионерство. Но время идет, и когда я наблюдаю за теми преобразованиями, которые происходят на острове, я еще раз убеждаюсь в том, что нашла для себя заня тие, единственно верное и подходящее именно для меня. Я ра дуюсь каждому рассвету, потому что впереди у меня целый день, полный работы. В пять утра, когда я выглядываю во двор, я вижу, что он уже заполнен терпеливыми, красивыми улыбающимися туземцами. Они готовы оставаться там весь день, в надежде, что я уделю им время и поучу их шить, или просто побеседую с ними и расскажу что-нибудь из Библии. Малама обещала мне, что когда она сама научится читать и писать, то разрешит мне учить и других людей тому же, но не раньше. Она не может никому позволить опередить себя ни в чем. Правда, она дала свое согласие вот еще на что. Во время дневных уроков она позволяет своим детям и детям других алии сидеть и слушать, что я говорю. Между прочим, ее дочь Ноелани почти настолько же сообразительна, как и ее мать. Мой дорогой супруг также надеется на помощь Ноелани и чувствует, что она должна стать второй по счету обращенной христианкой на острове. Первой, разумеется, должна быть Малама. Милая Эстер, можете ли вы мысленно представить себе, как преображается лицо язычника, когда тучи невеже ства и предрассудков исчезают, и их место занимает чистый свет Господа нашего, начинающий сиять в их глазах?! Я хочу попытаться передать вам, дорогая моя сестричка, насколько я счастлива, и хотя то, что я сейчас сообщу, может показаться даже богохульством (но я ведь говорю это не кому-нибудь, а только своей дорогой сестре!), но в эти плодотворные восхити тельные дни, когда я перечитывала Новый Завет, я почувст вовала, что читаю не о Филимоне и коринфянах, а о Иеруше и гавайцах. Ведь я - как раз та, кто трудится ради нашего Учи теля, и я не могу передать даже своему любимому супругу ту радость, которую я испытываю, живя в своей травяной хижи

не и встречая каждый день счастливые коричневые лица. Ваша сестра во Христе Иеруша".

* * *

Пока Иеруша занималась образованием Маламы, у Эбнера оставалось свободное время, когда он мог исследовать поселение, и как-то раз он обнаружил, что все мужчины и даже некоторые крепкие женщины куда-то исчезли. Он не мог объяснить столь странного события. Все алии оставались на местах, и Эбнер хорошо видел, как они разгуливают под деревьями коу рядом со своими домами, или направляются к морю, чтобы покататься на досках, ловя высокие волны. Хорошо в этих краях быть алии. Для них тут существовало лишь несколько занятий: почаще есть, чтобы вырасти огромным, и побольше времени уделять играм, чтобы быть в форме на случай войны. Год проходил за годом, алии становились все более ловкими, а война так и не начиналась.