Гавайи: Миссионеры

– Алии, который не знает своих предков, даже не может надеяться завоевать какое-либо высокое положение у нас на Гавайях, – пояснил вождь. Мне понадобилось три года для того, чтобы запомнить все имена и все ветви моей родословной. А ведь короли Коны, как вам, может быть, известно, про изошли от…

– Скажите, эти предки, они существовали на самом деле или просто были придуманы? – напрямую спросил Эбнер.

Такой вопрос изумил Келоло:

– Придуманы, Макуа Хейл? Вся наша жизнь состоит в этом. Почему, как вы думаете, Малама стала Алии Нуи? Потому что она может проследить своих предков до второго каноэ, на котором наше племя приплыло на Гавайи. Её далекой прародительницей была сама верховная жрица Малама, которая и прибыла сюда на том втором каноэ. Мое имя имеет очень глубокие корни и восходит к тем временам, когда на самом первом каноэ из Бора-Бора приехал мой предок, который был верховным жрецом того самого каноэ. Меня зовут так же, как и его – Келоло.

Эбнер едва сдержал улыбку. Этот безграмотный вождь, сидящий перед ним, пытался связать свою родословную с каким-то мифическим событием, которое происходило, может быть, десятью веками раньше, если вообще имело место. Эбнер подумал о своей собственной семье, оставшейся в Мальборо. Его мать знала, когда её предки прибыли в Бостон, но никто уже не помнил, откуда появились сами Хейлы. А вот здесь имелся человек, который даже не умел писать, но зато заявлял…

– Вы говорите, что помните даже те каноэ, в которых при плыли сюда люди вашего племени?

– Конечно! Тем более, что это было одно и то же каноэ.

– Откуда вы можете об этом знать? – резко спросил Эбнер.

– В нашей семье всегда знали название того корабля. Это было каноэ по имени "Ждущий Западного Ветра". Келоло правил им, Канакоа был королем, Па главным гребцом по одну сторону, а Мало – по другую. Звездочетом был тогда Купуна, а жена Келоло Келани тоже находилась на борту. Каноэ имело в длину восемьдесят футов, если считать по вашим меркам, а путешествие занимало тридцать дней. Мы всегда знали такие вещи о том каноэ.

– Вы имеете в виду каноэ, похожее на те маленькие лодки, что стоят у пирса? И сколько же людей вы упомянули? Семь или восемь? Если им пришлось плыть в таком каноэ? – пренебрежительно начал закидывать вопросами вождя миссионер.

– Это было двухкорпусное каноэ, Макуа Хейл, и в нем находилось не восемь человек, а пятьдесят восемь.

Эбнер был ошеломлен. Но снова в нем пробудился историк, и ему стало интересно послушать ещё какие-нибудь мифы этого странного народа.

– И откуда же прибыло то каноэ?

– С Бора-Бора, – спокойно ответил Келоло.

– Ну, да, вы мне уже как-то говорили. Где это?

– Возле Таити, – так же просто пояснил вождь.

– Значит, люди вашего племени приплыли на каноэ с Таити, – Эбнер не стал продолжать, а только сказал: – Надеюсь, на этом и заканчивается семейная история?

– О, нет! – с гордостью воскликнул Келоло. – Я не рас сказал вам даже половины.

Этого Эбнер вынести уже не мог, и поэтому перестал называть рассказ вождя "семейной историей". Он решил, что выслушивает один из типичных гавайских мифов, поэтому резко произнес:

– Я обязательно все это запишу для вас, Келоло. Мне бы очень хотелось узнать всю историю до конца. – Он поправил качающуюся лампу, взял несколько свежих листов бумаги и решил на пару вечеров отложить перевод Библии. Теперь начинайте рассказывать, но только очень медленно, – предупредил он. – И постарайтесь ничего не пропускать.

В полутемной комнате Келоло начал нараспев:

То было время рожденья большого вождя,
В то время храбрые увидели свет,
Сначала слабый, как рождающаяся луна.
Это было в древние времена,
Когда на небе светили Семь Очей.
Великий бог Кейн вошел в богиню Ваиололи,
И родились потомки света, предвестники людей.
Акиаки, который вынул из моря острова,
И нежная Лаилаи, создательница птиц и цветов.
А вечером долгого дня Акиаки познал сестру свою,
И родился человек, предвестник славы и войн…