Гавайи: Миссионеры

– Уж не означает ли это… – начала было Аманда Уиппл и запнулась.

– Что означает, мэм? – помог ей капитан.

– Что две супружеские пары будут делить одну каюту? – выдавила Аманда и залилась краской.

– Нет, мэм. Это означает, что здесь будут жить четыре пары. По одной на каждую койку.

Эбнер остолбенел, а Иеруша, поняв, что проблему предстоит решать ей, тут же направилась к Уипплам, чтобы предложить им соседство, но когда она подошла к ним, то увидела, что крошечная, но весьма деловитая Аманда уже авторитетно заявляет капитану следующее:

– Хейлы и Уипплы займут эту комнату, а соседями к нам назначьте две любые пары на ваше усмотрение.

– Вы и вы, – властным голосом приказал капитан, указывая на чету Куигли и Хьюлеттов.

Остальные миссионеры двинулись дальше, чтобы получить свои места на корабле, а четыре первые пары, толкаясь локтями в убогом помещении, начали обсуждать различные аспекты своей будущей жизни на период в шесть месяцев.

– Я ничего не имею против верхней койки, – благородно согласилась Иеруша. – Как вы считаете, преподобный Хейл?

– Да, мы можем занять верхнюю, – согласился Эбнер.

Эммануил Куигли, невысокий и покладистый мужчина, сразу же заявил:

– Джепта и я тоже можем спать на верхней койке. Однако практичная Аманда решила иначе:

– Первого числа каждого месяца пары, которые спали на верху, будут переходить вниз. Но это ещё не все. Похоже, что койки на этой стороне немного длиннее вон тех. Ну-ка, Джон, проверьте.

Уиппл покорно разлегся на койке и, вытянувшись во весь свой рост, вскоре выяснил, что те, что находились по борту корабля, были на целых девять дюймов длиннее другой пары. Правда, и те и другие всё равно оказались для него короткими.

– Те, кто первый месяц будет спать на коротких койках, – продолжала Аманда, – первого числа поменяется с теми, кому достанутся длинные. – Все согласны?

Итак, первая восьмерка сформировала свою уплотненную ячейку. Впоследствии, со временем, это было забыто, но зато надолго запомнились слова Эбнера, произнесенные в тот самый памятный день. То, что предложил он, потом перенимали и другие миссионеры. Оглядев лица семерых расстроенных молодых людей, едва уместившихся в тесной комнатке, он сказал:

Жилище наше не слишком просторно, кроме того, как мне кажется, нас будут ждать и другие неудобства. Особенно если учесть, что четверо из нас женщины. Но давайте ни когда не забывать о том, что мы являемся самой настоящей семьей во Христе. Так что будем всегда называть друг друга по фамилиям. Я – брат Хейл, а это моя жена – сестра Хейл.

– Я сестра Аманда, – поправила Эбнера веселая маленькая женщина из Хартфорда, – а это мой муж – брат Джон.

– Так как мы только что познакомились и совсем не знаем друг друга, – воспротивился Эбнер, – я считаю, что чем официальней будут обращения друг к другу, тем лучше и правильнее.

Хьюлетты и Куигли согласились с ним. И Аманде ничего не оставалось, как только подчиниться большинству.

– Ну, как вам здесь нравится? – осведомился капитан Джандерс, просунув голову в отверстие в парусине.

– Маловато помещение, – пожаловалась Аманда.

– Позвольте мне дать вам один совет, молодой человек, – обратился капитан к Уипплу. – Храните все, что только возможно, из своих вещей здесь, в каюте. Не волнуйтесь о пространстве, оставьте себе только место для того, чтобы можно было стоять. Кладите коробки одна на другую до уровня верхней койки. Подумайте сами: ведь вам придется пользоваться этими вещами целых шесть месяцев. Поверьте, вы по том будете благодарны мне.

– А мы будем страдать от морской болезни? – заранее по морщилась Иеруша.

– Мэм, уже через два часа после того, как мы выйдем из Бостонского порта, мы окажемся в открытом море. Потом нас ожидает встреча с Гольфстримом, а волны там всегда приличные. Затем мы поплывем вдоль побережья Африки, где море ещё более беспокойное. И, наконец, нашему бригу предстоит испытание у Мыса Горн, а там, как известно, погода бывает самой ужасной во всем мире. Мэм, сколько вы весите сейчас?

– Примерно сто пятнадцать фунтов, – начиная нервничать, ответила Иеруша.

– Мэм, вас настолько измучит морская болезнь, что к тому времени, когда мы обогнем Мыс Горн, вы ещё обрадуетесь, если в вас останется фунтов девяносто. – Наступило тяжелое молчание, и Эбнер, неожиданно почувствовав, как качнулось под ним судно, испугался, что его начнет тошнить прямо сейчас. Но в эту же секунду капитан ободряюще хлопнул его по спине и веселым голосом обрадовал слушателей: – Но зато после Горна мы войдем в воды Тихого океана, а плавать там – всё равно, что прохлаждаться в лодочке на озерной глади. Вот тогда вы начнете нормально питаться и очень скоро восстановите свой прежний вес.

– И когда же мы доплывем до Тихого океана? – еле слышно спросил Эбнер.

– Примерно через сто пятнадцать дней, – рассмеялся Джандерс и тут же добавил: – Я пришлю вам сюда юнгу с отверткой. Закрепите к палубе свои чемоданы, а то они при качке начнут прыгать по каюте, как ненормальные.