Гавайская рубашка

– Как рано? Седьмой час. Мне часов в семь надо бабулю идти проведать, – бабушка Андрея хворала. Внук присматривал за ней, ходил в магазин, в аптеку.

Полусонные ребята неохотно пробудились. Семён поднял с пола недопитую бутылку пива и зашёл на балкон – ещё сохранившаяся после ночи прохлада освежала. За ним на запах утренней свежести вышел Рома. На его плече висела гитара, он даже что-то сыграл пока шёл к балкону. Глубоко вздохнув, он сказал:

– Эх, хорошо! – и ударил по струнам, заиграв весёлый мотив какой-то западной группы. «Ухху!» крикнул он. «Ухху» подхватил Семён. Они готовы были подвывать под музыку, пока до конца бы не проснулись.

– Чего орёте?! – послышался женский голос с этажей выше. – Чего орёте?! Людям на работу вставать, а они орут! – друзья, засмеявшись, быстро выскочили с балкона.

– А с какого времени шуметь можно? – с улыбкой спросил Семён у Ромы.

– А сейчас сколько? – спросил он в ответ и посмотрел на свои же часы. – Без пяти семь. Уже час как можно.

– Вы чего орёте то? – смеясь, спросил вошедший в комнату с балконом Андрей.

– Бодрое утро, – ответил хохочущий Рома.

– Да нормально всё, – поддержал его Семён. – Всё круто!

– Скворцы, блин. Мне к бабушке надо.

– А, ну пойдём, – сказал Рома. Он засунул гитару в чехол, надел рубашку и был готов к возвращению домой.

Все втроём друзья вышли из дома, и пошли к круглосуточному магазину – хотелось попить холодненькой минералки. По пути завязался разговор.

– Вообще, я считаю, что музыка должна быть в жизни на фоне. Вот делаем мы, допустим, что-нибудь, а музыка звучит.

– Это я понял, – сказал Андрей, – но как ты собираешься деньги зарабатывать?

– Мне не нужны деньги. Мне нужна еда, жильё, любовь, музыка. Деньги – это промежуточная ступень между, скажем, тобой и картошкой или тобой и телевизором.

– То есть, если бы тебе за выступление давали мешок картошки, ну или там телевизор, ты бы согласился? – продолжал Андрей.

– Мне бы так было лучше.

– Мда. Ты явно индивидуум, блин, – пока шёл разговор, они перешли через ещё свободную от машин дорогу, и заскочили в магазин. Через минуту ребята вышли из него уже с литровой бутылкой холодной бодрящей минеральной воды.

– За эту ночь мы продлили жизнь лет на триста. Теперь я умру, если только откажет сердце от переизбытка смеха, – пока пил Андрей сказал Рома.

– Да, здорово поржали, – подтвердил вышесказанное Семён. Андрей передал ему бутылку.

– Так ты когда уезжаешь? – спросил Андрей.

– Отплытие послезавтра в десять вечера. Кто хочет – приходите, буду рад увидеть вас напоследок, – Семён передал ему бутылку.

– Ну так ты ж не насовсем уезжаешь, – сказал Семён.

– Вот именно, – добавил Андрей, – а так говоришь.

– Ладно, ребятки, – выпив, сказал Рома, отдавая бутылку Андрею. – Конечно, увидимся ещё, даже если вы на отплытие не придёте, а вы придёте, я знаю.

– Да, – протяжно, смеясь, сказал Андрей.

– Ты прав, – смеясь сказал Семён. – И Данилу подтянем.

– Хорошо. Ты куда сейчас Семён?

– Я на остановку и домой.

– А я к бабуле пошёл.

– Ну а я домой. Ну давайте, братцы. Спасибо тебе, Андрюха, за приют. Было классно, – сказал Рома, пожимая ему руку. Друзья обнялись на прощание друг с другом и каждый бросив «До встречи» разошлись в разные стороны: Андрей к бабушке, Семён на остановку, а Рома пешком домой.

От дома Андрея до Ромы минут пятнадцать ходьбы. По ещё спящему городу можно гулять хоть час, хоть два, только вот через полчаса улицы уже наполнятся машинами и людьми. Но пока, в столь ранний час, было свободно.

Рома уже зашёл во двор и показался из-за гаражей. До подъезда всего ничего. Двор тоже ещё спал. Рома хотел было зайти в подъезд, да передумал – уж больно благодатно было утро после выходных. Он сел на скамейку у подъезда, положив рядом гитару. Вспоминались моменты весёлой ночи, но их прерывал забитый нос – стало заметно труднее дышать. Видимо сезонная аллергия началась. Из подъезда вышел сосед; Рома кивнул ему головой в знак приветствия. Двор начинает пробуждаться. Становится заметнее активность людей, спешащих выполнять свои служебные обязанности. Ну а ему некуда спешить, разве только поспать. Хоть он был и трезвый, но порой от не высыпания штормило так же, как от выпитого в большой дозе крепкого напитка.

В этот момент умиротворения на душе было тепло, да и солнышко припекает. Градусов двадцать пять уже есть, и это только в восьмом часу. Днём будет явно жарче. Вдоволь насладившись воспоминаниями, поразмышляв о планах на будущие три дня сборов и просто получив от солнца энергию, Рома, довольный, взял гитару и встал со скамейки. Побежав по ступенькам, он вызвал лифт. Обычно в лифте Рома молился, а сейчас явно есть повод поблагодарить Всевышнего за то, что всё хорошо. Зайдя в приехавшую вскоре кабину, он нажал на кнопку одиннадцатого этажа и начал молитву: «Отче наш, еже еси на небеси. Да святится имя твоё…»

Ключ вошёл в замочную скважину. Рома переступил порог напевая:

Вернусь, и, может, я изменюсь.

Дорогой ночной повезёт меня поезд домой.

Разуваясь, он погладил кота, который встречал хозяина лёжа на тумбочке с зеркалом в прихожей.