Гавани Луны

Яна сосала так старательно, что цветные рыбки затонувшего в бочках вина корабля вновь заплясали у меня перед глазами. Я почувствовал, что вот-вот кончу. Так что я оттащил ее жадно вцепившуюся в меня голову, – еще немного и пришлось бы поджигать ее спичкой, как пиявку, – и толкнул в грудь. Она уперлась руками в пол и полусидя приняла меня. Я совершил ошибку. Низ Яны оказался передо мной, и у этой туши не было ничего общего с той прекрасной девушкой, которая исходила слюнями, вылизывая мое естество. Я вложил полуопавший член в ее выемку, и сжал груди. Секс напоминал мальчишеский онанизм на надувном матраце с отверстиями для бутылок. Безуспешные попытки добраться бедрами до одной из дырок и мешающие сделать это бугорки.

Становись на колени, – сказал я.

Она встала, и дело пошло лучше. Но очень скоро – стена дождя уже выдавливала в это время стекло, – сказала, что устала. Я утомленно свалился на пол. Она виновато подползла ко мне, улеглась поудобнее, и принялась скакать на моем паху лицом. Казалось, она работает не только ртом, но и всеми мышцами лица – а их, между прочим, больше шестидесяти, – включая шейные. Руки что-то нежно наигрывали, и я почувствовал такое дремотное блаженство, что предоставил ей самой право разбираться с тем, как мы проведем этот вечер.

Она справилась, и еще как.

Мы скользнули по гигантскому водопаду в бездонное темное жерло, пропахшее леденцами моего детства, и, повернув голову я увидел волосы девочек, собранные в косички и украшенные гигантскими бантами; мы пронеслись по длинному туннелю, чьи стены мягко мерцали как шахты дворцов семи подземных королей, и я почувствовал легкий запах горелого жира от светильников; мы пронеслись над тропическим лесом и я увидел, как взлетают, напуганные нашими гигантскими тенями, пестрые попугаи; мы выскочили на поверхность стоячего озера, гниющего посреди джунглей и ленивые змеи задумчиво разглядывали мой пенис, а потом одна из них – самая большая – подползла и наделась на него, как на чулок; я почувствовал, как она пытается сломать хребет моего члена ритмичными пожатиями своей утробы; я почувствовал на себе едкие соки, я дал обвить себя еще крепче и гуще; мы, отфыркиваясь, выскочили в русле стремительной руки с чистой прозрачной водой, и горы, с которых она стекала, звенели в моей голове голосами школьниц; а после всего этого она, глядя мне в глаза, коснулась губами моего живота, и понеслась сквозь время. Мы миновали эпоху Троецарствия и Рим остался где-то позади, мелькнули династические войны хеттов с Рамзесом, и пронеслись дымки поселений кроманьонцев, и вот уже на берегу суровой реки хмурые неразговорчивые люди собирали моллюсков и, высосав их дотла, – как Яна мой кол, – сбрасывали шелуху в кучи, которым предстояло стать гигантскими.

Яна держала мой член во рту и несла меня над землей, словно нелепый гигантский аист – пойманную им рыбешку. Она размахивала полными руками и планировала в потоках воздуха, я же бессильно трепыхался у нее во рту, озирая горизонт до под одним, то под другим углом. Он очень резко менялся, это угол, и картины в моих глазах менялись стремительно. Горизонт, широкое русло реки, кончик моего носа, громадное плато, маленькая точка, оказавшаяся насекомым, просто серая стена, оказавшаяся гигантской горой с шапкой белейшего снега…

Мы неслись над миром, и если бы она выпустила меня изо рта, я бы упал и разбился.

Так что и я старался проникнуть в нее как можно глубже, чтобы зацепиться за какой-нибудь изгиб ее рта, и обезопасить себя. Мы неслись и я видел, как первобытные люди съеживаются, опускаются на руки, теряют одежды и прирастают шерстью; я видел, как саблезубые тигры вырывают орущих младенцев из рук, – нет, уже лап, – матерей, и разрывают им животы; я видел… Я понял, что со мной происходит сейчас. Величайший минет на Земле. Машина времени, ожившая в мускулах слюнявого рта толстой неловкой девушки. Я приподнялся на локтях и широко раскрыл глаза. Эпохи убегали все стремительнее и мы приближались к точке отсчета. К моменту «икс», к пороговой черте, к Абсолютному нулю, такому же круглому, как красный напомаженный рот Яны, сошедшийся кольцом вокруг меня. Яна сосала мне.

И Яна всасывала в себя всю Вселенную.

Она всасывала в себя меня, времена и пространство. Яна проглотила наш городок, и выпила реку. Она, легко покусывая, взяла в рот планету и галактику. Слизала с меня четыре с половиной миллиарда лет всего времени Вселенной. Проглотила всю неисчислимую материю Вселенной. Яна проглотила все сущее. И когда она дошла, наконец до исходной точки, Вселенная вновь стала меньше зернышка.

И опять произошел Большой Взрыв.

Так мир появился заново.

33

Я лежал, наслаждаясь только что сотворенный мной Вселенной.

Слушал дождь, обонял запах земли чувствовал дуновение ветра и пот, высыхающий на моем теле. Так, должно быть, чувствовал себя Он на седьмой день творения. Но я был в более выигрышной ситуации. У меня в ногах лежала женщина.

– А вы знаете толк в устном творчестве, господин писатель, – сказала она.