Гавани Луны

Я был спокоен и готов к нападению. Машина Любы давно уже стояла в гараже дома Яны, оказавшей мне эту маленькую услугу за кое-какую услугу, оказанную ей мной. Я вспомнил, как он вертелась под ремнем, и мне захотелось трахаться. Отодвинул шторку и погладил Рины по спине. Это, конечно, было ошибкой. Любая другая женщина восприняла бы это как знак сдачи, белый флаг, выкинутый изголодавшимся без секса самцом. Незаурядная женщина, моя жена, чувствовала, что чем больше секса у меня есть, тем больше я хочу получать. Она прекрасно меня понимала.

Трахаться – все равно, что подзаряжаться энергией в одной из этих дурацких игр, в которые играют мальчишки в переходах на автоматах, – говорила она.

После чего отправлялась трахаться. Так что, стоило мне лишь коснуться ее, она разозлилась, и мы снова оказались в тупике. Я убрал руку.

Где ты была? – сказал я.

… – не сочла нужным ответить она.

Рина? – сказал я.

Какая тебе разница? – сказала она.

Я знаю, что в мое отсутствие ты трахнул, как минимум, полк шлюшек, – сказала она

Четверть своего университета, треть городка, и еще подбирал голосовавших на дороге хиппушек, – сказала она.

Потрясающе, – со смехом сказал я.

Я не шучу, – взвизгнула она, и метнула в меня полный флакон шампуня.

Я заметил удар лишь после того, как он случился. Чувствительная боль обрушилась на мою правую бровь. Я закрыл глаз веком, словно дельфин – дыхательное отверстие пленкой. Не знаю, уж что я рассчитывал увидеть, открыв глаз, но когда это случилось, Рина стояла ко мне спиной, и намыливала голову. Я с нервным смешком подумал про себя, что не смог бы даже сейчас схватить ее за волосы, такие они скользкие. После этого я ощутил, как мои глаза наливаются слезами. Она действительно меня не любила больше. Вот поэтому-то, – а не из-за боли, – я и плакал.

Подать тебе полотенце? – скрипучим голосом сказала я.

Она ничего не ответила и продолжила мыться.

Рина, я бы хотел развестись с тобой, – сказал я, досчитав до пятидесяти.

Отлично, – сказала она, конечно, вовсе не находя эту идею отличной, – давай, сделай это.

Докажи себе, наконец, что ты мужик, – сказала она.

Давай, отомсти мне за всех тех девок, которые покрутили перед тобой хвостом, а потом смылись от тебя, – сказала она.

Ну, давай же, – сказала она шепотом.

Я рассмеялся. Она давно уже ненавидела меня. Рину тошнило от моего вида. Но вечный инстинкт хищника не позволял ей вынуть когти из моего сердца, и зубы – из шеи. Внезапно я понял, что или мы примем решение сегодня, или это не кончится никогда. И во втором случае я пропал. Кошка никогда не наиграется всласть с несчастным мышонком.

Почему бы тебе не признать, что тебя от меня воротит, – сказал я.

Меня от тебя воротит, – сказала она.

Ты полное ничтожество, – сказала она, – компенсирующее свои неудачи в жизни трахом.

Для кого-то и трах это успех, – сказал я, пожав плечами.

Тебе плевать на секс, плевать на тело, плевать на все, – сказала она.

Это слишком абстрактный упрек, – сказал я.

Разве мало я тебя трахал? – сказал я.

Ты бы трахал и дерево, наряди его кто-нибудь в юбку, – сказала она.

Ты ненавидишь меня, но даже мысль о разводе приводит тебя в бешенство, – сказал я.

Почему? – сказал я.

Не думай, что ты так легко от меня отделаешься, дурачок, – сказала она с ненавистью.

Я не собираюсь от тебя отделываться, – сказал я.

Ты моя жена, и я обещался быть с тобой в горе и в радости, – сказал я.

Разве не такую клятву мы дали? – сказал я.

Облачко грустного молчания повисло в ванной.

На какую-то долю секунды глаза Рины утратили их неестественное зеленое мерцание, чтобы вновь стать тем, что я полюбил. Большими светло-зелеными глазами, напоминавшими вам о море в пору его юности. Глубокими, но глубина эта не предвещала предсмертных криков корабелов, а лишь утешала своей прозрачностью, она говорила – утони во мне и ты получишь новую жизнь. Они не пугали, глаза умиротворенной Рины. Мы оба взгрустнули. Как так случилось, что мы превратили жизнь друг друга в ад, говорили мы друг другу телами – двумя фигурами, замершими в неловких позах. Она чуть склонила голову и стыдливо прикрыла ладонью лобок, другую же положила себе на плечо. Я стоял, прислонившись спиной к стене ванной, руки за спиной, взгляд в пол… Она вздохнула, и тишина развеялась.

Знаешь, милый, мы дали много клятв, ни одну из которых не сдержал главным образом ты, – сказала она неприятным голосом.

Я понял, что бесы вернулись в мою жену. Это уже была не она, и беседовать с ней о чем-либо было невозможно. Я повернулся, но почувствовал неожиданно сильное пожатие вокруг запястья. Это Рина ступила из ванной, и ухватила меня за руку.

Нет уж, постой, – сказала она зло.

Не нужно думать, будто я груша, на которой можно срывать свое дерьмовое настроение, – сказала она.

Тебе не дала какая-то шлюха, и ты приходишь ко мне в ванную, чтобы устроить скандал, а потом, удовлетворенный, уходишь! – сказала она.

Получил свое и в кусты! – сказала она.

Рина, – сказал я, – ты последний человек, который может упрекать меня в неверности!

Еще бы, другим-то своим проституткам ты был верен! – сказала она.