Гавр – сладость мести

Шел уже март месяц, но зима не уступала свои права. Алешка мерз, сидя на облучке экипажа и смотря, как пьяная компания несет жениха, а невеста в пышном белом платье с шубой поверх него пьет шампанское из горлышка бутылки. Наконец жениха усадили в экипаж, и один из гостей, обняв Алешку за плечи и дыша ему в лицо перегаром, как всегда, зычно покричал:

— Ямщик, гони лошадей. Да побыстрее. Прокати нас с ветерком.

Алешка, как всегда, кивнул и, тронув вожжи, медленно поехал по стандартному кругу. Позади себя он всю дорогу слышал смех и пьяные возгласы.

Накатавшись, все вылезли из экипажа, и, как обычно, полезли к Алешке с бутылкой, требуя, чтобы он выпил с ними за здоровье молодоженов, а часть подвыпивших гостей полезла к лошадям целоваться. Леша никогда не понимал этой традиции, но она была неизменна. Сам он уже привык отворачиваться от таких не неприятных ему объятий пьяных людей и бутылок с алкоголем у своего лица. Но еще приходилось отбивать лошадей у пьяных гостей. Почему-то те считали, что, заплатив за катание по кругу, теперь имеют полное право лезть к лошадям. Откуда это было в наших гражданах, Алеша не знал. Почему все эти подвыпившие люди считали, что имеют права так себя вести? Неужели эти деньги, которые они платили, создавали в их умах уверенность, что теперь все в этой жизни ими куплено? И, имея возможность платить, они получили такую вседозволенность?

Когда сильно пьяный уже немолодой мужчина в очередной раз попытался взобраться на лошадь, подталкиваемый своими друзьями, такими же пьяными и веселыми, Алеша не выдержал и, оттолкнув от себя двух мужиков с бутылкой водки в руке, слез с облучка. Он попытался стащись мужчину с коня, стараясь объяснить, что нельзя залезать на лошадь, когда она запряжена в экипаж. В ответ он получил кулаком по лицу и отлетел в подтаявшую лужу грязного снега.

— Да чтобы мне чмо какое-то указывало что делать, — кричал пьяный мужик, удерживаемый своими товарищами, — да кто ты такой? Я баблос плачу, что хочу то и делаю. Чмондер конюшенный. Еще пасть разевает… Пустите меня, я сейчас этому уроду объясню, кто он.

Алешка поднялся из грязного снега, чувствуя, как удар об асфальт болью отдается в застуженной пояснице. Он уже привык к этим оскорблениям, пинкам и ударам. Практически каждая свадьба заканчивалась вот так.

Подбежавшая на помощь девчонка из своих покатушечников быстро все уладила, показывая на Алешку и объясняя мужчинам, что это дурак и нечего с него взять. Гости поддержали ее и, продолжая оскорблять Алешу, дали еще денег, выпивки и закуски, а потом, шумя и матерясь, пошли к своим машинам.

— Леха, ну ты и лох, — смотря, как Алешка, морщась от боли, залезает в экипаж, прокомментировала деваха, — что полез то? Нужно было с них баблос рубить, пока они на коня лезли. Ты что, не видишь — они за все платить готовы. А ты, как всегда, полез коней защищать. И на хрена?

— Я по-другому не могу…

— Тяжело тебе тогда здесь придется…

* * *

В апреле Алешу выгнали с конюшни в Нескучном саду после очередной потасовки с богатыми клиентами из очередной свадьбы. Больше такого поведения начкон не хотел терпеть, хотя Алеша и хорошо управлялся с упряжными лошадьми, но его повышенное чувство справедливости и недопущение выпивших граждан отдыхать по полной привело к тому, что доход с заказа экипажей на свадьбы падал. Так как на Воробьевы горы приезжали еще и другие покатушечники, то конкуренция была жесткая, а Алешка вечно все портил, стараясь не дать пьяным клиентам творить все, что они хотят за свои деньги.

Алешке дали расчет, и он, сжав несколько купюр в ладошке, брел по парку Горького, размышляя о жизни, которая его окружала. В его жизни давно уже не было спорта, а была лишь неприглядная реальность, от которой он хотел бежать. Он ведь раньше и не замечал, как стремительно меняется мир вокруг него. Как люди, которые были в его детстве светлыми, чистыми, добрыми — вдруг стали другими. Теперь в глазах людей он видел безумие, а говорили они лишь о деньгах и о том, как их заработать. Теперь в этом новом для Алеши мире деньги стали основой всего. Тот, кто имел деньги, мог делать все, что захочет и ничто его не тормозило в своих поступках, а тот, кто не имел этих денег — стал человеком третьего сорта, вот таким, как он. Но почему? Ведь это неправильно. Он ведь так стремился стать спортсменом, тренировать лошадей, обучать всадников и выступать на соревнованиях, принося медали своей Родине. Да вот только это все никому не было нужно…

Потеряв работу и опять оставшись в этом мире один на один со своими проблемами, Алешка ехал в электричке на ипподром. Он просто хотел туда. Это как желание вернуться в то место, где тебе было так хорошо, когда все вокруг было ясно и понятно, и ты жил, мечтал и знал, что мечты обязательно сбудутся…