Газели

На ее щеке девичьей темной родинки пятно, —
Каплей амбры на горящем угле кажется оно.

В сердце милой вызвал жалость я жемчужною слезой;
Я — купец, и наживаюсь я на жемчуге давно.

Шах на пиршестве печали — кровью плачу, желт лицом, —
Так из кубка золотого каплет красное вино.

Сердце просит подаянья уст твоих, но ты скупа.
Почему хотя б надеждой жить сейчас мне не дано!

Приходи, я буду прахом, попираемым тобой;
Вся душа полна страданья, тело муками полно.

Уничтожь в своем сознаньи бытие, небытие:
Быть — не быть за гранью жизни, — ах, не все ли нам равно!

Навои! Ужель пророком пьяной музыки ты стал?
Музыкант, играй на лютне! Виночерпий, лей вино!

* * *

Словно роза, этот алый девы молодой халат,
Болью мне сжигает сердце, как огонь, сквозной халат.

Весь окрашен кровью птицы, бьющейся в груди моей,
Облачивший в цвет тюльпана стан ее тугой — халат.

В ночь свиданья опаляет крылья каждый мотылек,
Видя на закат похожий в темноте ночной — халат.

Пусть, ведя беседу с розой, не гордится кипарис.
Ветер утра! Эта роза с милым делит свой халат.

Виночерпий! Цвета розы в чашу мне налей вина:
Во дворце не прячут сердце в воздержанья злой халат.

Навои! Иной не надо розы сердцу-соловью:
Ты прижмешь к груди горячей ярко-огневой халат.

* * *

Жизнь без стана-кипариса для меня полна тоской,
Как умру я, посадите кипарис вы надо мной!

На плечах гора разлуки. Я стремлюсь и с грузом к ней,
Не страшна мне эта ноша, пусть я телом — лист сухой.

Я, слабея, эти косы гиацинтами зову,
Ночь длинна больному в марте так же, как и ночь зимой.

Сердце душу к ней ревнует, этой распре нет конца,
Точно так же и богатству мы завидуем порой.

Сотню раз клинок разлуки ты вонзила в грудь мою.
Если рана это довод, сто есть доводов за мной.

Не дивись, коль взором страсти Навои пронзил твой взор, —
Для неверных тот, кто верит, человек всегда пустой.

* * *

Кипарис мой, — ты сказала, — жди меня! — и не пришла.
Я не спал всю ночь, дождался света дня, — ты не пришла.

Поминутно выходил я на дорогу ждать тебя,
Поминутно умирал я, жизнь кляня, — ты не пришла.

Думал я, что опасалась ты соперницы-луны,
Но и в полной тьме забыла ты меня и не пришла.

Я в разлуке с милой пери, как помешанный, рыдал.
Кто смеялся молчаливо, кто — дразня: «Вот, не пришла!»

Издевались: «Что так щедро воду ты струишь из глаз?»
В эту ночь я кровью плакал, ту виня, что не пришла.

Друга нет. Но прах дороги под ногою у тебя —
След красавицы, что клятвы не храня, к нам не пришла.

Навои, хмельною чашей сердца дом развесели:
Где вино — там скорбь не гостья, не родня, — чтоб не пришла!

* * *