Газели

О, налей сегодня чашу, виночерпий, дополна,
Ибо смерть — пустая чаша опьяненным без вина!

Можешь душу взять, по телу дай испить блаженство рая,
О, яви же благосклонность, чашу мне налив до края!

Не молись, благочестивый, о спасении моем!
Одержимость не покинет мой обжитый ею дом.

Еженощно на безумье я настаиваю строки,
Вероломству луноликих бесконечно шлю упреки,

На листах моей тетради стонет каждая газель,
И пустует до рассвета одинокая постель.

Что ж, свече не мнится пламя адской огненной геенной,
И сгорает, как в экстазе, мотылек самозабвенно.

Коль тебя корит соперник, принимай укор за лесть,
Коль твое склоняют имя из-за пери, это — честь.

Нет, не подвиг пасть в сраженье, защищая правоверье.
Подвиг — сжечь себя любовью, умереть во славу пери!

Не проси, Хосров, пощады, коль любовь заносит меч,
Перед ней бессилен разум, головы не уберечь.

«Нищета намного сладостнее царства…»

Нищета намного сладостнее царства.
Праведности лучше гордое бунтарство.

У царей по горло всяческих забот,
Нищий подаяньем без тревог живет.

За тремя замками сердце властелина,
Нараспашку сердце у простолюдина.

Дружбой не умеет властный дорожить.
Чем с высокомерным, лучше с псом дружить.

Пусть любовь красавиц — не но силам ноша,
Все ж она приятней ханжества святоши.

Коль разбито сердце гурией твое,
Для него лекарство только мумиё.

Хоть влюбленным встреча райских благ дороже,
Верь, для них разлука — наслажденье тоже.

О Хосров, любовью к небесам живи!
Нет на этом свете сладостней любви.

«Сто сердец пылают…»

Сто сердец пылают, как во мраке свечи,
В черных косах, павших струями на плечи.

И в огне сочится и чадит алоэ
Распаленных страстью, взятых в плен тобою.

Ты мечом жестоко рассекаешь тело
И неотразимо мечешь взором стрелы.

Извела Хосрова так твоя немилость,
Что глазницы кровью сердца обагрились.

Но оковы рабства надеваешь снова,
Хоть давно печали предала Хосрова.

«В этом мире всех наездниц…»

В этом мире всех наездниц превзошла искусством ты,
В этом мире нет красавиц столь же дивной красоты!

Стан — стройнее кипариса. Если есть еще такой,
То достоин поцелуев и объятий только твой!

Нет душе моей покоя, сердце мечется, стеня,
А терпенья не осталось и крупицы у меня.

Многих в горе я утешил, от любви полуживых.
Средь утешенных, однако, нет утешившего их.

Ты сулишь блаженство встречи. Так не медли, поспеши!
Опоздаешь — у Хосрова не останется души.

Лучше вместо обещаний навсегда со мной порви.
Не испытывай, не мучай сердце пленника любви!

Верь, оно твое! Не веришь? Оттого меня не жаль?
Что ж, не веришь ты Хосрову, так спроси его печаль!