Газета День Литературы # 119 (2006 7)

А на мой взгляд, никакой там (имею в виду сочинения Ильфа и Петрова и даже Зощенко) сатиры и не ночевало — сплошные "шутейные" штучки, подобные современным развлекаловкам из арсенала Н.Задорнова, Евг.Петросяна и К° или "язвительного" Шендеровича. И может быть, как раз в этом и зарыта собака, что, скажем, "юмор" ильфо-петровского разлива в почёте, а платоновская сатира в загоне? Ведь нынешние управленцы России и подпевающие им СМИ давно прекрасно поняли полную безобидность тех же ильфо-петровских шуток, уловили и безопасность для себя даже булгаковского сарказма, а вот Гоголь и Щедрин (помните знаменитую эпиграмму про "нетрогующих" нас Гоголей?) и "примкнувший" к ним в XX веке Платонов заставляют их (нынешних правителей наших) напрягаться.

Потому-то и рискнул я напомнить прежде всего именно правящей "элите' России и их холуйствующим "продолжателям" о полузабытой небольшой платоновской повести "Город Градов" — благо и повод есть: 80-летие со времени рождения повести. Правда, опубликована она была в 1927 году в платоновском сборнике "Епифанские шлюзы", но сотворена как раз 80 лет назад — в 1926 году и положила начало целому сатирическому циклу писателя ("Че-Че-0", "Государственный житель", "Усомнившийся Макар", "Впрок"). Эта повесть, на мой взгляд, осталась высшим достижением сатирического гения Платонова, ибо именно в "Городе Градове" писатель высветил уникальное явление русской жизни (вслед за хлестаковщиной, маниловщиной, угрюм-бурчеевщиной, головлёвщиной), — которое я называю шмаковщиной по имени фанатичного идеолога бюро-кратического обустройства общества, главного героя повести Ивана Федотовича Шмакова.

Высветил и предугадал бессмертие этого явления.

"Город Градов" Платонов написал в 26-27-летнем возрасте, имея за плечами пролетарскую воронежскую юность, бурную революционную литературную молодость всё в том же Воронеже, где Платонов испробовал свои силы в публицистике (книга "Электрификация"), в поэзии (сборник "Голубая глубина"), в литературной критике, публицистике и прозе (статьи, рассказы "Маркун", "Потомки солнца", "Лунная бомба"), увлекательную работу "заведующим электрификационными работами" в Воронеже (нечто вроде Чубайса губернского масштаба с той лишь разницей, что Платонов был первоклассным специалистом), губернским мелиоратором в Тамбове. И на всём сделанном в эти годы молодым инженером и литератором лежит печать яркой и незаурядной талантливости. И мастеровитости. То есть к созданию своего первого сатирического произведения Платонов, несмотря на относительную молодость, приступил умудрённый и житейским опытом, и серьезными навыками литературного ремесла.

Причину обращения молодого писателя, всем сердцем принявшего революционную взвихренность первых послеоктябрьских лет, к сатире, к яростному развенчанию практических извращений по переустройству общества многие видные исследователи творчества Платонова (Л.Шубин, В.Чалмаев, В.Васильев) объясняли по-разному. Например, В.Чалмаев в монографии "Андрей Платонов" довольно подробно анализировавший повесть "Город Градов", полагает, что она "выросла в душе романтика революции, увидевшего, как бюрократизм, прожектёрство чиновников подменяют действительное творчество жизни, разрушают систему духовных и сердечных связей между людьми". Критик очень обстоятельно делится своими, на мой взгляд, абсолютно неубедительными предположениями-домыслами о том, что в образе Шмакова есть нечто от Платонова, скрупулёзно разбирает один из центральных эпизодов повести — пирушку градовских чиновников по случаю двадцатипятилетней службы "самого главного из них" Степана Ермиловича Бормотова, где якобы происходит превращение шмаковской оды в честь бюрократии в её... самобичевание. Всё это приблизительно верно, но почему-то оставляет чувство явного неудовлетворения.

Другой крупный исследователь платоновского творчества Л.Шубин, сделавший такое любопытное признание ("Моё знакомство с книгами Андрея Платонова относится к середине 50-х годов, когда занятия сатирой вывели меня неожиданно на "Город Градов"), полагает, что платоновская сатира "была направлена против тех, кто пытался присвоить себе право" думать за пролетариат"; исследователь даёт в краткой форме и краткую характеристику "шмаковщины" (без употребления этого термина), но точные шубинские наблюдения, к сожалению, были сделаны бегло, мимоходом. Некоторая торопливость проглядывается и в анализе повести В.Васильевым в его книге "Андрей Платонов".

А повесть, ей-ей, заслуживает куда более пристального внимания, ибо сатирический её прицел оказался всюжизненно-пророческим...