Газета День Литературы # 132 (2007 8)

Мышка вертит головкой,

скрипят коготки,

супротивится ловко,

грызя мне мозги.

Словно кот хитроусый –

прогнулась спина –

облизнулся я вкусно

и… поймал грызуна!

ПЕРЕРОЖДЕНЬЕ

Всё ближе к яме, вот и хорошо.

Всё ближе к маме,

ставшей хризантемой.

Весь мир в свой час –

сотрётся в порошок…

Перерожденье –

нет печальней темы.

Был юношей –

стал старцем испитым,

Был на войне героем – стал калекой.

Огрызком стал –

был фруктом налитым.

Перерожденье – есть о чём кумекать.

Но, если бы не смерть

с её коси-травой,

и жизни б не было, как таковой...

ИСТОЧНИК

В лесу овражный родничок

мы отыскали на привале –

такой хрустальный светлячок,

и чище влаги – не знавали.

Вокруг – кудрявилась трава,

златой песок на дне искрился...

И я отпил – чуть-чуть, едва,

глотнул и... на друзей озлился.

Хлебнул, и в грудь вошла игла,

и вместо слов – из уст шипенье.

...Так я открыл источник зла,

заткнув источник – всетерпенья.

ОГОРОД

На планете разбросаны

расы, народы,

языки и религий сумбур...

Поразвешаны фрукты,

торчат корнеплоды,

зверь шныряет, обличием хмур.

Для чего объявились,

припёрлись, возникли?

Вожделение жить,

как сходить в туалет.

То есть – функция только.

Потуги. А фиг ли?

Если Бога убрать – объяснения нет.

Если Веру отринуть –

мы все биомасса,

а в итоге нам всем –

от ворот поворот.

И, выходит, планета –

не Божьего гласа

возведенье, а лишь – перегной, огород.

ОХВАТ

Слог торжественный чту,

слог шутейный – ласкаю,

Посещу высоту

и на дне возникаю.

Мне Державин – отец,

мне частушка – сестренка.

Уважаю венец

и портянку подонка.

Как бы ни был высок,

как бы ни был занижен –

одинаков итог:

посновав – неподвижен.

Геннадий Ступин ЧЕРТОПОЛОХ

***

О, наконец, замри же всё вокруг!

Ни звука, ни малейшего движенья!

Дай мысли наконец закончить круг

И выход ей найти и продолженье.

Но за стеной то стук, то смех,

то плач,

А за окном то дождь, то снег,

то ветер...

И мысль опять теряется, хоть плачь!

Нет воли для неё на этом свете!

И как слепая лошадь на кругу,

В который раз

в свой старый след ступаю…

Сначала всё... Нет, больше не могу!

Шумит, мешает думать жизнь слепая!

И страшное сомнение берёт:

Не одолеть,

хоть кровь из сердца брызни,

Не вырваться ни взад и ни вперёд –

Нет в жизни мысли

дальше этой жизни.

Ну что же, победила ты, кружись!

А я сдаюсь, устал я до упада.

Шуми, шуми, бессмысленная жизнь!

Коль смысл в тебе, то мне его не надо.

***

Спутница моя, печаль.

Потому что невозможно

Жить как должно – непреложно

До конца. А жизни жаль.

Роковая круговерть

Своенравно мною правит.

Отказаться бы я вправе,

Да принять пришлось бы смерть.

Для чего мне знать дано

То, как в жизни не бывает?

Это знанье убивает.

И убило бы давно.

Если был бы я сильней

И жесточе, нетерпимей

В жизни неисповедимой,

И расстались бы мы с ней.

Только жизни этой – жаль...

И живу я невозможно,

И со мною непреложно

Спутница моя – печаль.

ЧЕРТОПОЛОХ

Бессмысленно гляжу на белый свет –

Ему во мне ответа больше нет.

И он, ненастен, солнцем ли горит,

Мне больше ничего не говорит.

Всю жизнь мы говорили, след, не след,

Пьяны бездонностью

пространств и лет.

И вот на дне вино моё горчит,

И в свете мрак сквозит, многоочист.

И свет не свет, и я глазами плох –

Смеркается, пустырь, чертополох.

Колюч и сух, в запёкшейся крови –

На жизни, на страданьях, на любви.

Молчание. И смертной скуки вздох...

А дальше полный несусветный вздор.

***

Ты победила меня, жизнь.

И я сдаюсь и умираю.

Но перед смертью умоляю:

Ты меня в поле положи.

И незаметно усыпи

Морозом. И не похоронам –

Отдай меня волкам, воронам,

Чтоб не нашёл никто в степи.

Чтоб я, как в жизни, был ничей,

А только Божий и природный,

Так и по смерти был свободный,

Даже от памяти твоей.

***

Не осталось ничего святого

За душой и просто ничего.

В мир ушло всё, в музыку и слово.

Пусто, где душа была, черно.

Не осталось ничего и в теле.

В труд ушло, в любовь ушло, в вино.

Доживаю век свой еле-еле,

Сердце рвётся и в глазах темно.

Ничего мне люди не вернули,

Ничего мне мир не возвратил.

И гуляю голый, гули-ули,

И гугню весёленький мотив.

И смешу мальчишек и пугаю,

Старая пустая голова.

Эх, ты, жизнь-жестянка дорогая...

И глотаю горькие слова.

В белый свет, что неизменно ясен,

Недвижим, вперяюсь день-деньской:

Потому он кажется прекрасен,

Что вполне бессмыслен

и бесстрастен

И бесчувствен

к участи людской.

***

Галок причитания и вопли

Над глубоким белым сном земли...

Все мои мечтанья, силы, воли

Снеги остудили, замели.

Превращаюсь в ком ненужной плоти,

В вещество без смысла и души.

И гляжу, от жизни на отлёте:

Разве только дети хороши.

И остались, попусту тревожа,

Ото всей любви и красоты

Девичьи и женские межножъя,

Ягодицы, ляжки, животы...

Мир, моею силой не обожен,

Груб и скучен, как могила, ты.

***

Всей этой жизни смертельный обман:

Всей красоты этой прелесть и мреть,

Грёз, упований, любовей дурман –

Миг. А за ним – бесконечная смерть.

Что из того, что в других перейдут

Наши ли гены, таланты ли в деле?

Лишь продолжение в замысле тут.

Без направления и без цели.

Столько себе в утешенье притом

Сами придумываем, затеваем...

О, человечества в мире планктон,

Вечностью ежемгновенно смываем!

То-то, природы разумная часть,

Так же, как звери, мы смерть принимаем