Газета День Литературы # 139 (2008 3)

Двадцатилетний японец Хиро Танаки сбегает после драки с судна, вплавь добирается до острова вблизи берегов Америки, где-то в США живёт его отец-американец, которого он наивно надеется найти. Хиро – полукровка, которого за внешность, близкую к европейской, в детстве дразнили и не любили на родине, вынудили уйти из морского училища, ищет в Америке именно пристанище, где нет ксенофобии. Однако "плавильный котёл наций", похоже, плохо справляется с работой. Слабое знание языка приводит Хиро к конфликтам с местным населением, к преследованию полицией. Негры и белые американцы в романе видят искажённую картину происходящего и принимают главного героя не за того, кем он является, что, в конце концов, приводит к его гибели. Все воспринимают друг друга через призму предрассудков. Одна из глав так и называется "Примитивнейшая нация на свете". Вот что говорят друг о друге герои романа.

Хиро рассуждает с чужих слов: "Кто ж не знает, что все негры – полоумные и злобные. Они даже волосатее и зловоннее, чем их белые собратья. Любой японец скажет вам, что негры свирепы, грубы, все сплошь наркоманы и думают не головой, а яйцами". Отец Хиро, бросивший его в детстве: "Как и все американцы, был лентяй, любитель кайфа и разгильдяй". Белый обыватель Турко, не бывавший дальше своего штата, заявляет: "Про япошек надо уразуметь главное: это примитивнейшая нация на свете. Тупее просто не сыскать. Каждый на своём месте, каждый вкалывает до одурения на благо своей расчудесной и совершенно уникальной родины. Они глубоко уверены, что чище их и лучше их в мире нет. Кроме японцев, в Японии никто жить не должен". Молодой полисмен из городка своих же соотечественников из провинции характеризует: "Там такой народец живёт – крысами питается, ногой за ухом чешет, дремучий, как лесная чаща".

Голодный и затравленный полицией и неграми, которым он показался бандитом, Хиро сталкивается с отдыхающей здесь молодой писательницей Рут.

Оказывается, на острове есть поместье богатой американки, считающей себя покровительницей искусств, у неё гостит группа творческих людей. Рут начинает опекать Хиро сначала из жалости, затем увлекается наивным мечтательным юношей, непохожим на окружающих её амбициозных и высокомерных представителей богемы, рисуя которых писатель не жалеет сатирических характеристик. Вот "плечис- тая квадратнолицая блондинка, писавшая таким стилем, словно у неё последняя стадия белой горячки, пучеглазая композиторша, погружённая в извечное метрономическое безмолвие, панк-скульпторша в кожаных шортах и просторной, как балахон, майке". Собрание гротескных образов дополняет любовник Рут, помешанный на изучении рыбок, за которыми лазает с сачком по болотам.

Хиро смотрится здесь чуждо и неуме

стно. Единственное, что делает возможным притяжение друг к другу представителей разных народов – это любовь, которая, как известно, знать не желает никаких различий. Но в отношения Рут и Хиро вторгается контраст их воспитания. Женщина, выросшая в обществе потребления, понимает, что для неё важнее жених-американец, который гарантирует комфортные условия для творчества. А нелегальный мигрант-японец, который бежит к ней из тюрьмы, куда, наконец, угодил, уже сыграл свою роль: он – просто повод для вдохновения и шума в прессе. "…местный шериф, сотни две обуглившихся на солнце зевак, толпа репортёров – лезут прямо на Рут с микрофонами, и блокнотами машут. "И всё это из за бедного Хиро? – подумала она. – "И из за меня?" Она поправила волосы, сделала ради фотографов сосредоточенное, целеустремлённое лицо. Посыпались вопросы. "Вы приехали, чтобы спасти Хиро Танаку? Правда ли, что у вас с ним роман? Он действительно так опасен?" Эта-то роль была как раз по ней".

Рут не жестока, ей кажется, что Хиро будет спокойнее в камере, всё лучше, чем голодному и больному блуждать по болотам вокруг поместья. И она сдаёт его полиции. А Хиро ненавидит отсутствие свободы и от безысходности и осознания предательства любимой кончает с собой в больнице. Ведь, начитавшись Дзете и Мисимы, он считает себя самураем.

"Поймали. Затравили. Наставили ружья, напустили собак и черномазых. Пинали, материли, унижали. Мороз по коже от их ненависти, глубокой, нутряной – вот вам американская жестокость, сидящая у них в крови. Закон толпы, собачья свора, кто кому горло перегрызет". Толпа же полагает, что ловит бандита.

Самое удивительное в том, что все герои книги – по-своему хорошие люди, которые думают, что поступают справедливо. Тяжело осознавать, сколько жестокого и трагического совершается в мире во имя добра.

Мастер Вэн ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЛУННОГО ЗАЙЦА

Посвящается Юэ Ту и Тянь Гоу

Небесный пёс добирается до луны

Часть третья