Газета День Литературы # 145 (2008 9)

Все закончилось внезапно, как это обычно происходит в милиции. В один день, когда во время общегородского праздника было совершено дерзкое убийство, и весь личный состав розыска был брошен на его раскрытие. После этого была кража сейфа из поликлиники, расположенной по соседству с обкомом КПСС… К проблемам краж крупного рогатого скота я так больше никогда и не вернулся.

Тем не менее что-то из той поры, связанной с казы, откликнулось через несколько лет. Я уже работал в Москве на Павелецком вокзале, который цыганки-мошенницы облюбовали для жульничества, известного профессионалам как ломка денег. Мошенница просила выбранного ею в качестве жертвы пассажира разменять крупную денежную купюру, но как только тот выполнял её просьбу, воровка тут же под каким-нибудь благовидным предлогом – например, потому что ей нужны "более мелкие"! – забирала назад свою купюру. Всё происходило быстро, на глазах пассажира, и он обычно не пересчитывал возвращаемые ему "бабки". Лишь потом, когда преступницы и след простывал, выяснялось, что мошенница присвоила большую часть возвращаемой суммы. Случалось, что воровку удавалось задержать, и тогда с десяток её сообщниц устремлялись к дежурной части и устраивали там форменную обструкцию. У мошенницы на руках немедленно оказывался чей-то грудной младенец, иногда его просто перебрасывали через голову стоявшего в дверях сержанта. Младенец начинал кричать, у "матери" не было молока, появлялись какие-то цыганки с бутылочками... Через короткое время с десяток женщин под разными предлогами уже пробирались в помещение, громко кричали, ругались; короче: делали всё, чтобы дежурный не вытерпел и прогнал всех. Бывало, что на пике скандала дежурный вспоминал о моих познаниях в цыганском языке и просил помочь. Я приходил и первые несколько минут лишь безмолвно присутствовал. Я был в штатском. Никто из цыганок не обращал на меня внимания. Подождав, я выбирал одну из женщин, которая кричала громче других, и спрашивал её по-цыгански: "Сыр тут кхарна про лав?" ("Как тебя зовут?") Надо было видеть, что происходило в тот момент в дежурке. На несколько секунд воцарялась мёртвая тишина! Оказывается, когда они откровенно обо всём болтали, кричали всё, что не попадя, и сговаривались, рядом с ними, вот он, находился сотрудник милиции – цыган, который всё слышал! Оглушающая тишина! Однако уже в следующую секунду цыганки бросались ко мне за помощью, искали заступничества, как у своего, у рома! Я не понимал ни слова и поэтому произносил вторую и последнюю фразу из моего небогатого языкового багажа: "Дедума гаджиканес!" Я предлагал обращаться ко мне на ихнем! На русском! "Мало ли что могут подумать мои русские коллеги, продолжи мы общение на своём?!" Цыганки мгновенно понимали двусмысленность моего положения и с этой минуты ко мне апеллировали только на русском и преувеличенно вежливо. В дежурке воцарялся порядок…

Пара фраз на цыганском, правда, другого рода, у меня осталась. Дать их перевод здесь я не рискую. Как-то я адресовал их нескольким гадалкам, громко кричавшим гадости нам вслед. Несколько предложений на их родном языке возымели удивительное действо. И это буквально через минуту после того, как они обкладывали нас отборным российским матом! Это были теперь оскорблённые невинности! "Как нехорошо, начальник!" Увы! Ругательства на чужом языке, даже, если он "великий и могучий", не более, чем сотрясение воздуха. Далеко за примером ходить не приходится: название тель-авивского кафе "Кбенимат". Но это другая тема.

АДВОКАТ

Уголовное дело о крупных хищениях в леспромхозе Генеральная прокуратура мурыжила около двух лет. За это время прошла амнистия, а два десятка арестованных – всё сидели и сидели. И вот день, которого они так ждали, настал. Дело принял к производству Верховный суд РСФСР, назначивший выездную сессию в Костроме.

Суду потребовалось полтора десятка адвокатов, которые могли бы на месяц засесть в процесс. Между тем в области было всего несколько не занятых адвокатов, среди них был и я, потому в Кострому по разнарядке срочно прибыли коллеги из соседних областей. Один из прибывших – известный столичный адвокат, который готов был на всё, лишь бы не участвовать в процессе. Эму это удалось. Он подбил меня и ещё одного коллегу взять на себя защиту двух из трёх выделенных ему подсудимых. Третьего – пожилого бухгалтера – он уговорил напрочь отказаться от защитника.

– Вы – бухгалтер, специалист… Разбираетесь в деле лучше любого адвоката. За вами как обвиняемым сохраняется право отрицать очевидные факты, у адвоката такого права нет. Защитник может запросто превратиться в вашего обвинителя. Теперь подумайте, нужен ли вам на суде ещё один прокурор?!

Бухгалтер согласился и в день открытия суда заявил ходатайство о желании защищаться самостоятельно. Ходатайство было удовлетворено и московский коллега, не мешкая, покинул зал бывшего дворянского собрания, в котором проходил процесс.