Газета День Литературы # 172 (2010 12)

Недавно добирался ночью в машине за рулём из точки "А" в точку "Б" по лесу, включил "День побега", на сей раз меня окутало и начало мягко, благостно раскачивать, только по привычке я ещё держался за руль. К третьей песне я чувствовал себя даже не как космонавт – а вот как то, что они выдавливают из тюбиков и едят – и если это не успели съесть, оно таким шариком парит себе. Я был как тот шарик в невесомости.

Невесомость – вообще ключевое ощущение для этой пластинки, и оно, мне кажется, неслучайно.

"День Побега" называется работа – и сердечный ритм пластинки – он не гон собой являет, как могло бы показаться, – когда собаки за спиной, и мусора за собаками, – нет. Он даёт то ощущение, которое иногда достигают остервенелые и сильные люди, совершая длинный, но стремительный переход по пересечённой местности. Это не усталость – усталость слишком простое чувство. Это ощущение вознесённости над своим телом. Тело истекает кровавым потом, тело почти умерло, в нём жара, жаровня, – а ты завис над ним, и тебе даже хорошо.

Побег состоялся. Нас не догнали.

P.S.

Лучшая песня: "Любовь, война". Рекомендуется к исполнению хором на стадионе. Наряду с хитом из прошлой пластинки "Ямайка! Революция!" (…Любовь, война, Ямайка, революция – какие милые сердцу слова.) Должны же русские люди что-то приличное петь иногда хором, ну, не "Чайф" же.

P.S. P.S.

Не знаю, что там играет в песне "После конченного танца" – флейта ли, нет – но я всякий раз мурашки пригоршнями собираю с себя, слушая.

Георгий АБСАВА АНАТОМИЯ ЗАВИСТИ

Более 200 лет истекло со дня загадочной смерти великого Вольфганга Амадея Моцарта, а споры о её причине не утихают до сих пор: что привело в летальному исходу – болезнь или отравление; если отравление, то кто дал яд; кому была нужна смерть гениального композитора. В бесчисленных дискуссиях ломали копья и головы сотни музыкантов, музыковедов, историков и врачей-патологов. Теперь пожелал внести свой вклад и еженедельник "Аргументы и факты", опубликовавший в № 36 (1557) статью К.Кудряшова (ранее в моцартоведении не замеченного) "Убийственный успех" с сенсационным подзаголовком: "Это Моцарт завидовал Сальери и хотел его смерти" – ни больше, ни меньше. Вообще-то "АиФ" издание успешное (во многом благодаря щедрой господдержке), но в редакции на Мясницкой есть ещё над чем работать для повышения музыкальной культуры сотрудников – как говаривали раньше.

Чем не угодил бедняга Моцарт г-ну Кудряшову? Оказывается, тем, что дал себя отравить и свалил вину на композитора Сальери, которому к тому же отчаянно завидовал. Виноват же во всём, как всегда, Александр Сергеевич Пушкин. "Нарисованный Пушкиным Сальери и впрямь, наверное, мог возненавидеть гораздо более успешного блестящего, "шампанского" (почему не "рейнвейнского"? – Г.А.) гения по имени Моцарт... впрямую не передёргивая (!), всё же добился эффекта – старый, отживший своё композитор-ремесленник отчаянно завидует гениальному самородку. Но обмануть историю слабо (!) даже Пушкину – на самом деле Сальери был старше Моцарта на какие-то 5 лет".

Не станем упрекать журналиста за элементы уличного жаргона и фамильярность с классиками, граничащую с амикошонством, – увы, таково современное моровое поветрие. Но в тексте Пушкина "Моцарт и Сальери" нет ни одного упоминания о старости Сальери. Тщательное прочтение этой драмы выявляет совершенное владение темой повествования в музыкальном и историческом плане. Александр Сергеевич тоже баловался журналистикой, но при том был всесторонне и глубоко образованным человеком: в Лицее он, помимо прочего, изучал теорию музыки и музыкальную литературу. Поэт не владел ни одним музыкальным инструментом, но музыку любил и хорошо в ней разбирался.

Знал он историю Моцарта и Сальери, и не только по слухам: Пушкин был дружен с Улыбышевым, образованным музыковедом, поклонником Моцарта, о котором написал монографию, не утерявшую значимость и в наше время. В дальнейшем Пушкин тесно сблизился с талантливыми музыкантами графами Михаилом и Матвеем Виельгорскими, увлекавшимися музыкой великого композитора. Граф Михаил Юрьевич, член "Капитула Феникса" (высшего органа негласной масонской управы) мог открыть "брату" – вольному каменщику Пушкину, некоторые секреты биографии гроссмейстера венской масонской ложи В.А. Моцарта. Кроме того, доподлинно известно о частых беседах Александра Сергеевича на эту тему с австрийским послом графом К.-Л. Фикель- монтом, тоже весьма осведомлённым человеком.