Газета День Литературы # 180 (2011 8)

Порой, читая книгу Марченко, приходит мысль, что для автора содержание – не столь важно, важен – РИТМ. Автор как-то по-особому пишет стихи, то растягивая, то сужая ритмический размер, то дробя его. Видимо, Марченко делает это осознанно. Осознанно же пишет то свободным стихом, то рифмованным, то вдруг там, где традиционно должна быть рифма, она отсутствует, убирается... Это, видимо, надо для создания некоего своего ритмо-мира. Но, если я прав в этих догадках, всё же хотелось бы поглубже понять и содержательную часть его.

Хотя я понимаю, что этот мой запрос в некотором роде дилетантский. Писали ради неких поэтических построений, ради звука и ритма и ранний Блок, и Брюсов, и, особенно, Юргис Балтрушайтис... Ранние символисты. Да и футуристы... У самой Евдокии Марченко есть выражение "божественная неопределённость". Да, она имеет место быть.

И всё-таки мне хочется надеяться, что в творчестве Евдокии Марченко появится, скажем так, понятная читателю прояснённость и большая конкретность. Хотя опять же допускаю, что для некоторых вещей в этом мире снижение до конкретного невозможно. Но опять же, с другой стороны, будем помнить, что греческие боги сбрасывали на землю Беллерофонта, который всё пытался на Пегасе взлететь в небеса и там задержаться. Боги как бы говорили этому юноше-поэту: "Поэзия принадлежит земле, там её ищи".

Я понимаю и разделяю мысль Евдокии Марченко, когда она пишет:

Челны России готовы пристать к берегу,

Если будет найдено Знамя.

...................

Принимайте, разгружайте челны

В своём городе Солнца.

Утопично? Очень отвлечённо? Но мы ведь мечтаем о возрождении России. Только будет ли она когда городом Солнца? И какая Россия вообще будет?

Стихи Евдокии Марченко вызывают вопросы, заставляют думать. При всей их сложности, неоднозначности, некоторой перегруженности терминами чувствуется, что автор стремится передать нам свою веру в Россию, в её высокую миссию.

Свою любовь к ней.

Г. Иванов

Николай ПЕРЕЯСЛОВ ПРАВО НА ДЕРЗОСТЬ

Размышления над неконсервативным литературным журналом "Вольный лист" (Омск, 2011, выпуск 6)

"Вольный лист" – название символически очень прозрачное, в нём отчётливо прочитывается стремление к той свободе от всех видов цензуры, о которой ещё с пушкинской поры мечтали российские мастера слова. Вольный лист – это символ самой литературы, представляющей собой один из способов человека реализовать своё право на свободу творчества, возможность выразить душу максимально близкими ему способами и средствами.

Принцип свободы творчества предлагает исходить из того, что наличие любых запретов на темы или изобразительные средства, с одной стороны, ограничивает возможности самовыражения автора, а с другой – лишает общество подлинно художественных произведений, не созданных из-за действия всевозможных табу. Поэтому, с точки зрения сторонников принципа свободы творчества, возможность творчества без ограничений намного более ценна, чем политические или моральные принципы, для соблюдения которых свободу творчества приходится ограничивать.

Из-за этого принцип свободы творчества находится в достаточно сложных и неоднозначных отношениях с общественной моралью, религией и государственной политикой, довольно часто порождая конфликты между свободными художниками и государством или – между независимыми творцами и представителями официального искусства.

Вот и в отношении выходящего в Омске неконсервативного литературного журнала "Вольный лист" мне было сказано некоторыми из моих коллег по Союзу писателей России, что это – "сплошная мерзость, которую не стоит даже брать в руки", так как в ней, дескать, полно матерщины и бездарности. Но то ли в моей памяти прозвучало эхо "Вольности" Пушкина и Радищева, то ли сработала давняя привязанность к российской провинции, которую я, будучи секретарём Правления Союза писателей России, уже лет пятнадцать как опекаю, обозревая выходящие там издания и книги, – но я всё-таки перешагнул через заботливое предупреждение моих товарищей и взял в руки присланный из далёкой Сибири шестой выпуск столь подозрительного журнала. И не отложил его, пока не дочитал до конца…