Газета День Литературы # 53 (2001 2)

С места вскочили одиннадцать учеников.

— Кто? — возопили, как эхо грядущих веков.

Эхо грядущих веков отзывается глухо.

Встал Иисус и шепнул Иоанну на ухо:

— Тот, кто предаст, примет чашу из левой руки…

Тайная вечеря! Шепот твой полон тоски.

Взял Иисус чашу полную левой рукою

И мимо времени подал Иуде с тоскою,

И через руку вселился в того темный дух.

Вспыхнул Иуда во злобе и сердцем потух.

Все-таки выпил. Когда же его затошнило,

Он посмотрел на Христа тяжело и уныло.

Молвил Христос с озиранием учеников:

— Ешьте и пейте на благо идущих веков

Тело и кровь, что за вас предаются на муки.

Память Мою на земные берите поруки.

Будьте как люди. А большего вам не дано…

Ели и пили апостолы — хлеб и вино

Были наполнены веяньем Духа Святого.

Только Христос не коснулся того и другого.

Голос Петра раскатился во всю круговерть:

— Боже, с Тобою приму и темницу и смерть!

Глянул Христос на Петра краем вещего глаза:

— Не пропоет этой ночью петух, как три раза

Ты от Меня отречешься… — И Петр замолчал.

На Елеонской горе звездный ветер крепчал.

А на великую глушь Гефсиманского сада

Тихо ложилась ночная роса и прохлада.

Верные люди, как будто почуя беду,

Остановились в глухом Гефсиманском саду.

Молвил Христос, их на час оставляя: — Крепитесь!

Чтобы не впасть в искушенье, все время молитесь. —

Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:

— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.

Если возможно, пребудь это время со Мною.

Да обойдет Меня чаша сия стороною.

Впрочем, не как Я хочу, а как Ты повелишь…

Звездной росою покрылась великая тишь.

Сын Человеческий потом кровавым покрылся.

В облаке света неведомый ангел явился

И на страданья сочувственным взором взирал,

Краем лилейного облака пот утирал,

И покраснело оно от кровавого пота…

Глянул Христос — а людей одолела дремота.

Долго крепились одиннадцать учеников,

Но задремали, как память прошедших веков.

Он пробудил их и дважды промолвил: — Крепитесь!

Чтобы не впасть в искушенье, все время молитесь. —

Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:

— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.

Если возможно, пребудь это время со Мною.

Да обойдет Меня чаша сия стороною…

Долго крепились одиннадцать учеников,

Но задремали, как немощь идущих веков.

Он пробудил их и трижды промолвил: — Крепитесь!

Чтобы не впасть в искушенье, все время молитесь.

Пал на отверженный камень и к Богу воззвал:

— Отче! Молю, чтобы час сей Меня миновал.

Если возможно, пребудь это время со Мною,

Да обойдет Меня чаша сия стороною…

Долго крепились одиннадцать учеников,

Но задремали, как совесть грядущих веков.

Глянул Христос, прерывая моленье о чаше,

И произнес укоризненно: — Ваше есть ваше…

Факелы света мелькали и шум нарастал.

Молвил Сын Божий: — Все кончено. Час Мой настал …

Ученики от тяжелого она пробудились,

Но в окруженье орущей толпы очутились.

Это рабов Каиафы предатель привел.

— Зрите мой знак! — им сказал и к Христу подошел.

Обнял Христа он не глядя, и левой рукою

Обнял его Иисус и спросил: — Что с тобою?

Подал Иуда свой знак — в золотые уста

Поцеловал первозванный предатель Христа.

И задрожали рабы Каиафы от страха,

Словно рассыпалось в воздухе облако праха.

Только один из рабов оказался не трус:

— Ты Иисус? — Это Я! — отвечал Иисус.

Петр обнажил верный меч и, собой не владея,

Желтое ухо отсек у раба-иудея.

Млад Иоанн в то же время свой меч обнажил,

И задрожал всяк, кто жизнью своей дорожил.

Раб завопил, но не только ему было больно —

Сын Человеческий молвил: — Оставьте, довольно. —

Ухо приставил к рабу, и оно приросло.

Тут подступили рабы, ибо время пришло,

И на Христа наложили тяжелые руки,

И повели на позор и грядущие муки.

Ученики разбежались один за другим,

Петр устремился под пологом ночи за Ним.

К первосвященнику темный Иуда явился.

— Злато и злато! — сказал и в лице изменился.

Тридцать серебряных брошено было ему.

Первосвященник, как видно, знал цену всему.

Бледный Иуда едва не лишился рассудка:

— Тридцать серебряных? Что за дешевая шутка!

Первосвященник сурово и мрачно сказал:

— Я не шутник! — и глазами на дверь показал.

Вышел Иуда за дверь и с Христом повстречался,

И в ту же ночь удавился — и долго качался

Сук кривоватый в глухом Гефсиманском саду.

Сын Человеческий тотчас был предан суду.

Долго старейшины ложных свидетельств искали,

Чтобы предать Его смерти и, духом взалкали.

Первосвященник промолвил, срываясь на лай:

— Богом живым заклинаю тебя, отвечай:

Ты ли Сын Божий?.. — Открыт во все стороны света

Этот вопрос, и чреват преставлением Света.

Сам по себе отвечает великий вопрос.

— Скоро увидите… — так Иисус произнес, —

Сын Человеческий сядет в Божественной славе

Справа грядущего! — Он говорить так не вправе!

Он богохульствует! — первосвященник сказал

И перед Богом одежды свои растерзал.

И возгласили седые старейшины дружно:

— Он богохульствует! Паче свидетельств не нужно! -

Так возгласили и смолкли в духовной тщете.

Раб подоскочил и ударил Христа по щеке.

Петр одиноко бродил у святейшего дома.

Сердце его горевая ломила истома.

Вышли служанки с пустым разговором во двор,

Но оборвали служанки пустой разговор.

Первая тотчас поймала Петра цепким взглядом:

— Ты человек Иисуса! Так будь же с Ним рядом!