Газета День Литературы # 54 (2001 3)

Я, конечно, не называла "историка и социолога" ни мосье, ни отроком, ни юнцом, у которого молоко на губах не обсохло, ни парнишей (и т. д.) и совсем не касалась престижа его профессии, хоть не часто та связана с научной добросовестностью и умом. Но, привыкнув в идеологических по профилю статьях распинаться о собственной генеалогии, образовании, карьере, о женах своих, о друзьях, ставших врагами, о «разводах» с печатными органами, коварно изменившими ему, и т. п., — Севастьянов, пожалуй, воистину не в силах «вместить», как это можно в публичных полемиках обходиться без: похвальбы, «бытовухи», "подноготной" своей и чужой, без амикошонства, заушательств, разнузданной злобы, дворовых насмешек и пр. Впрочем, этого и прежде не мог обычно «вместить» никто из моих оппонентов — никогда не державшихся предложенной темы явно обабившихся и набычившихся «мужчин». Так что А.Севастьянов — скажу в извиненье ему — явление не исключительное, а, напротив, уже типическое, о какой бы особой "моей (своей! — Т.Г. ) сословно-классовой принадлежности" он ни твердил. Ценен с его стороны лишь "показательный урок" насчет нынешних "их благородий". «Сословный» урок вульгарности. Развязности. Незнакомости с принципом личного самоуважения. (О чем, собственно, я предупредила в начале.)

Что же касается существа новой статьи Севастьянова, то его не обнаруживается — если разуметь соотнесенность «ответа» с реальным поводом — моей работой. "Историк и социолог" теперь окончательно доказал, что мыслить (не то же самое, что — «сгоряча» браниться!) он не умеет. Не владеет ни логикой, ни диалектикой. Так что, пожалуй, вполне искренне не понимает, что, как я утверждала: национализм — это не идеология, а лишь технология внедрения либеральной (и в конечном итоге — глобализационной) идеи . И, видимо, никогда не поймет «беззаконных» парадоксов национализма — сколько бы гавриилов поповых (боровых, бжезинских и пр.) ни кидалось ему в идейные объятья.

"Идеологу" (как именует себя Севастьянов) сильно мешает и неосведомленность в предмете. Из-за которой противниками "русского национализма" он считает лишь «красных». Словно б не было в нашей истории великих умов, настроенных сугубо имперски, антинационалистически… Хотя великие только такими и были, не имея при этом никакой хронологической возможности вступить в КПРФ. Даже гибли порой за Империю — как, например, Грибоедов. Которого, вместе с Пушкиным, воровски приписал недавно «историк» к "русским националистам"… Ну а ненависть к «красным», средь которых, как известно, были разные люди, в том числе и в изрядном количестве — дворянского рода, лишний раз подтверждает сугубую буржуазность севастьяновского "русского национализма", на чем я подробно в своей публикации останавливалась.

Обходя все аналитические аспекты моей статьи — видимо, неподъемные для него, — минуя все ее смысловое содержание, Севастьянов зато «прозревает» интригу в самом ее, статьи, возникновении. Видно, и впрямь думать о кознях, интригах ему гораздо сподручней, чем углубиться в существо оппонирующей национализму позиции. Поэтому он не готов понять, что какие бы кипы своих сочинений непрошенно ни посылал он мне через редакцию «Завтра», не собственно его, великолепного А.Севастьянова, сочла бы я нужным «почтить» (как ерничает он) своим серьезным откликом, а — "Независимую газету". Поскольку нашла знаменательным и сигнально-тревожным тот факт, что именно ЭТА газета (с известным гарантом ее пресловутой независимости) устами целого ряда авторов заявила себя "трибуной для легализации русского национализма" — с чего я прямо и начала свою статью. И естественно, хоть и непонятно для иных "идеологов русского национализма", я увязала этот пикантный для «НГ» курс с широким обсуждением на ее страницах проблемы глобализации.

Новая позиция авторитетной «НГ» и, в частности, многократный голосок «мамы-козы», выкованный Гавриилом Поповым, с его лозунгом "БЕРЕГИТЕ РУССКИХ" и ответный интернационалистский, космополитически-националистический восторг Севастьянова, воспевшего (в «НГ-сценарии», № 6 2000 г.) полногрудую эту "маму (папу?) козу", — вот что (а не прежние, одиночно-кустарные изыскания Севастьянова на "русскую тему") я почла достойным безотлагательного публицистического внимания. Ибо ведь, в сущности, повелась разнонациональная (греко-русско-еврейская — минимально!) медовая, разумеется, речь о расчленении России . И наивно, хитро ли н е с л ы ш а щ и е сути вещей будут, как полагаю я, равно прокляты Историей.