Газета День Литературы # 54 (2001 3)

— Я и сам толком не понимаю, — пожал плечами я. — Много ли вас, слуг Сатаны, всего?

— Этого я никогда не скажу, — усмехнулся длинный. — Сейчас появятся ваши коллеги, меня заберут, психиатры признают, что я ненормальный. Меня посадят в психушку, несколько лет полечат, потом я постараюсь выйти оттуда. У вас же не верят в существование Сатаны. Я еще послужу своему Повелителю! Ха-ха-ха!

— Этого я и боюсь, — медленно произнес я. Потом продолжил. — Я никогда не убивал не сопротивляющегося врага. И я знаю, что меня будет мучить совесть за столь противный для нее поступок. Но я не могу рисковать жизнями других людей, поэтому приму грех на свою душу!

— Что? — длинный изменился в лице.

Мой пистолет коротко тявкнул.

6.

— Жаль, что оба маньяка убиты, — сказал майор Никитин. — Это значительно облегчило бы следствие!

— Сами знаете, майор, одного примочил его подельник. А этот уж слишком активно сопротивлялся, я ранен. Взять живым его не удалось! — пояснил я.

— Что вы, капитан! — всплеснул руками майор. — Вы — молодец! И будете представлены к награде! Вы — герой!

— Спасибо за комплименты, майор! Рад стараться и так далее, — устало улыбнулся я.

Подошла смертельно бледная девушка, которую я спас.

— Я хотела вас поблагодарить, — сказала она.

— Всегда рад помочь красивой девушке, — я игриво взглянул на нее и чуть скривился от боли в боку. — А в кафе вы со мной знакомиться не захотели!

— Ой, извините, — растерянно пролепетала она. — У меня просто было плохое настроение. Я и не думала…

— Не оправдывайтесь, теперь-то мы все равно познакомимся. Не так ли?

— Теперь — точно, — она постаралась улыбнуться в ответ, и это у нее получилось.

7.

Я буду сражаться со злом. Пока есть силы, пока не отказывает воля. И я верю, что мы победим. Ведь я — русский православный воин!

Архангельск-Котлас

Роман Ромов ПОБЕГ

— Ты что, серьезно веришь в родителей?

Эдик даже не понял сначала. Все равно что спросили бы — "ты и впрямь ешь каждый день?" или "ты действительно ходишь, а не ползаешь на четвереньках?". Он недоуменно посмотрел на Максима.

— Веришь, что есть родители, которые ждут тебя и в конце концов заберут отсюда? — уточнил тот.

— Ну да. Как Петровна говорит — "родители дали нам жизнь, родители поставили нас на порог, родители встретят нас с другой стороны".

— Жизнь, значит, дали? — Максим усмехнулся. — Вон как жизнь дается. Наблюдай, шкет — он указал рукой куда-то в сторону больничного корпуса.

Там, на крыльце, стояла Аня Прохорова — растрепанная, усталая. К груди она прижимала округлый сверток. Из подъехавшего "газика" вышел незнакомый доктор — выскочил даже, халат прямо развевался. Он забрал сверток, потрепал Прохорову по щеке, поскакал вниз по ступенькам. Уже открывая дверь, что-то крикнул и расхохотался. Прохорова с каменным лицом глядела поверх окружающей среды. "Тупая", — подумал Эдик. Смысл произошедшего он так и не раскусил.

— Что, никаких перемен в ней не заметил? — спросил Максим.

— Это... Похудела вроде, — вдруг догадался Эдик.

— Дурак, — рот у Максима растянулся до ушей, и он отвесил Эдику довольно увесистый подзатыльник. — Ребенка она сделала.

— Как?! — поразился Эдик.

Максим в общих чертах описал младшему товарищу процессы, предшествующие деторождению.

— ...Потом его увозят — в такой же детский дом, я думаю. Нам ведь откуда-то тоже привозят. Если ты девке вставил, станут налог вычитать — когда зарплата пойдет.

— А я скажу, что не трогал ее...

— Медицина докажет. Наука. ДНК и все такое.

Что такое ДНК, Эдик еще не знал.

— Но это тоже не беда, — продолжал Максим. Он вытащил из кармана пакетик — маленький, блестящий, непрозрачный — и протянул его Эдику. Тот нерешительно выставил ладонь.

— Держи, держи, нам таких сколько хочешь дают. Это гондон. Надел — и нет проблем. Гигиена, брат. Разумный выбор — разумный человек.

Объяснения Максима звучали как бессмысленный набор слов, но набор этот был таким напористым, агрессивным, даже опьяняющим, что Эдику стало удивительно радостно и легко на душе. Гондон он спрятал в нагрудный карман. "Талисман будет", — решил Эдик.

А вот заявление о том, что родителей нет, его порядком задело. От такой крамолы мог, казалось, обрушиться весь уютный миропорядок "Чебурашки" — детского дома номер 125-019А "с ортопедическим уклоном". Между тем говорил Максим вполне убедительно. И утреннюю песню о маме и папе, которые ждут своих деток на райском острове посреди океана, Эдик не пел как все, а едва изображал губами — оскорблять давно затверженные слова таким состоянием духа было бы просто подло.

А потом Эдик отказался идти на прогулку во "внешний круг" детдома. На удивленный вопрос наставницы — "Почему?" — выпалил как на духу:

— Потому что родителей нет!

Та серьезно посмотрела ему прямо в глаза и сказала:

— Ну хорошо. Сиди здесь. Вернемся — обязательно поговорим.