Газета День Литературы # 62 (2001 11)

"Ещё в 1907 году (опять же безо всякой настоятельной надобности) Николай II дал втянуть себя в военный союз с Англией (и тем стянул на своей шее петлю будущего русско-германского столкновения)" (с. 478).

Когда таким "галопом по европам" летели либеральные писаки из кадетской партии, то по крайней мере в этом был определённый политический расчёт: оклеветать и опозорить противника, вырвать в удобный момент из его рук руль государственного управления. Но ведь что дальше-то было, всем давно известно. Свергнув законную власть в феврале 17-го года, накануне величайшего государственного ТРИУМФА России, милюковы не смогли даже воспользоваться чужим успехом — поскакали по Европам в семейных трусах с «Рулём» — ничтожным эмигрантским листком. Зачем же в XXI веке повторять клевету навечно дискредитировавших себя полуазиатских интеллигентиков:

"Жемчужина царской администрации генерал Сухомлинов, проваливший подготовку к войне с Германией" (с.378).

"Государь «проницательно» предложил пост главнокомандующего своему любимцу пустомеле Сухомлинову, военному министру. Сухомлинов, естественно отпорхнул от такого почёта". "Кормило военного управления одной третью России досталось ничтожному, даже не военному, а административному генералу Янушкевичу" (с. 479).

В подобном кафешантанном стиле убелённый сединами патриарх советской литературы говорит о лучших людях России, выдающихся ПРОФЕССИОНАЛАХ, которые расчётливо, сберегая силы, выиграли самую великую битву в русской истории и, приведя свою родину к победе, пали от подлого удара в спину. Один пал жертвой сверхнаглой клеветы, второй — подло убит.

И ведь САМ Солженицын пишет в другом месте своей книги:

"Много цветов успеха сорвал Прогрессивный блок на Сухомлинове, но к концу уже Временного правительства и сами вынуждены были признать, что — с пустышкой носились, никакой измены не было" (с. 503).

Ослеплённый советской ненавистью к России, писатель похоже как-то путает пустышку-клевету с человеком, по адресу которого она была пущена. Вроде как и сам Сухомлинов тоже какая-то пустышка. Ну там погоны содрали, швырнули в тюрьму, толпа плевала в глаза. «Анекдот». А что переживал этот военачальник, достойно подготовивший Россию к великой войне, талантливый военный писатель, искренний и добрый человек, беззаветно любящий свою родину?

Молчит правдолюбец Солженицын. Почему? Сердце у него чёрствое? Нет. Обыкновенная человеческая глупость? Тоже нет. Солженицын — человек умный. Просто Сухомлинов для него чужой. Русский, а не советский. А чужого не жалко. То есть жалко, но вообще, без подробностей. Вроде как что-то у кого-то украл. Ах, не украл — ну ладно. Всматриваться особенно некогда — чужое.

Но Солженицыну, напомню, 85 лет. Это человек ПОЖИВШИЙ. Видевший — многое. В таком положении естественно скрывать или по крайней мере сдерживать первичные эмоции… Что же заставило маститого литератора не сдержать свои чувства по поводу русского государства? Смею предположить, что двигал им здесь определённый расчёт. Книга Солженицына о евреях написана неевреем. Объективно, сдержанно, но неевреем. Без первичного пафоса "НАШИ ИДУТ", этой альфы и омеги еврейского, да и любого другого восточного национализма: никаких рефлексий, никаких реминисценций и оговорок. Просто "НАШИ ИДУТ". «Наших» в книге Солженицына нет. И поэтому, несмотря на все балансировки и экивоки, еврейская часть аудитории (а написано к ней и для неё, так же, как «Архипелаг» написан советским и для советских) совершенно естественно воспримет книгу Солженицына как антисемитскую. Нужна балансировка СЕРЬЁЗНАЯ, надо чем-то пожертвовать, и чем-то очень существенным. Что заставит еврейскую аудиторию по крайней мере книгу прочесть, по крайней мере УДОСТОИТЬ сколько-нибудь реального диалога. И Солженицын жертвует. Жертвует погибшей в 1917 году Россией, давно превратившейся у советских в тряпичную куклу для отработки штыковой атаки. Делай — раз, делай — два. Под вонзающимся в соломенное нутро штыком качается кукла, потешно трясёт матерчатыми конечностями:

царь дурак — раз;

премьер-министр дурак — два;

обер-прокурор дурак — раз;

и снова царь дурак — два;

министр внутренних дел дурак — раз;

председатель Госсовета дурак — два;

опять царь дурак — раз;

верховный главнокомандующий дурак — два.

Мёртвым не больно. И ответить они не могут.

Солженицын договаривается до того, что проводит параллель между русским и советским правительством: "Общее между тем и другим в самодовольном и бездарном правлении" (с. 499).

Декларируемая в предисловии задача Солженицына, и высокая, хорошая задача — помочь интеграции еврейской общины в СССР, нейтрализовать её деструктивные устремления, обеспечить счастливую, достойную жизнь своему, СОВЕТСКОМУ народу. Но в соответствии с этой задачей погибшие в 1917 году несчастные русские всё дрыгаются под писательским штыком: делай раз, делай два. Дурак — идиот, идиот — дурак. А не пора ли оставить несчастный и ВЕЛИКИЙ народ в покое? Солженицын в своей статье "Славянская трагедия" пожелал добра благородным украинцам: