Газета День Литературы # 76 (2002 12)

Политическая позиция декабристов четко очерчена в подпольной "Русской правде". В первой же главе предлагаемой Пестелем Конституции намерение поступать максимально решительно "касательно Кавказских земель... для твердого установления Государственной безопасности": "Сии народы не пропускают ни малейшего случая для нанесения России всевозможного вреда, и одно только то средство для их усмирения, чтобы совершенно их покорить; покуда же не будет сие в полной мере исполнено, нельзя ожидать ни тишины, ни безопасности, и будет в тех странах вечная существовать война".

Оказывается, вот куда, не подозревая сего, утыкалась невинная душой вдова!

Кстати, и нашим демократом С..А. Ковалевым высказана однажды вполне трезвая характеристика менталитета чеченцев, казалось бы напрочь исключающая возможность создания ими современного суверенного государства:

"Традиционное воспитание чеченского мальчика — это воспитание мужества, презрение к смерти и боли. Это физическое мужество высшего порядка. Но, как ни странно, в дефиците здесь гражданское мужество. Традиционно воспитанные чеченцы безумно боятся друг друга. Они боятся прослыть плохими мусульманами, недостаточными патриотами, боятся быть заподозренными в симпатиях России. Ну, а уж если кто симпатизирует Америке, то это просто душа, отданная шайтану. (Кстати, на заметку западным симпатизантам суверенной Ичкерии. — М.Т.) И этот панический страх диктует современным чеченцам их линию поведения по отношению к вооруженным бандитам" ("Новое время", № 47'99).

Так все-таки — бандиты или воины и даже робингуды (как высказывался некогда Ковалев о басаевцах)?..

В октябре, во время захвата чеченскими бандитами театрального центра в Москве, Ковалев, ссылаясь на свои "удачные переговоры в Буденновске", на "опыт в этом деле", опять готов был предложить России свои услуги ("Свобода" 25.Х.02).

Примечательный опыт!..

Ни русские поэты, ни декабристы расистами не были. Отнюдь! В отличие от нынешних либералов они ясно различали причины и следствия. Вот примечательный вывод в вышеупомянутой Конституции: "Образ жизни, проводимой в ежевременных (так в тексте — М.Т.) военных действиях, одарил сии народы примечательной отважностью и отличной предприимчивостью; но самый сей образ жизни есть причиной, что сии народы столь же бедны, сколь и мало просвещенны".

Русские военные в пору покорения Кавказа и Средней Азии вынуждены были в своих действиях брать в расчет специфику исламского Востока. Генерал-губернатор Туркестана К.П. Кауфман получает категорическое повеление императора вернуть эмиру бухарскому недавно захваченные территории. Власть своим великодушием стремилась заполучить союзника в этом регионе на случай тяжбы с британской короной, владевшей Индией. Кауфман, однако, не исполнил высочайшего повеления, но сам явился, как говорится, пред очи государевы.

В воспоминаниях Кауфмана описывается эта аудиенция, терзавшие его опасения: "Ваше Величество, я не исполнил Вашего повеления и исполнить его не могу...". Наступила минута молчания, и в эту минуту на меня смотрел разгневанный царь... "Ваше Величество. Азия — страна своеобразная, она понимает и уважает только силу. Из раз завоеванного ей нельзя уступать ни одной пяди. Ваше великодушное намерение вернуть Самарканд Бухаре Азия объяснит единственно слабостью нашей и боязнью... Малейшая уступка, и нас не только перестанут уважать и бояться, но мы рискуем потерять все, чем завладели раньше, или будем вынуждены все опять брать с бою".

Это выношенное убеждение русского военачальника и администратора почти слово в слово совпадает с мнением одного из его предшественников, генерала Г.И. Глазенапа, за полвека до того столкнувшегося с реалиями исламского менталитета: "На азиатцев человеколюбие и амнистия не производят ничего доброго: они принимают это как знак слабости и трусость... Мир (имеется в виду предложение мира — М.Т.) означает робость и слабосилие".

О столкновении цивилизаций, миров, говорят всем своим творчеством и русский художник Верещагин, и английский писатель Киплинг, равно взращенные в христианской ауре. Примеры можно бесконечно умножить. В Хасавюрте Александр Лебедь и Аслан Масхадов, говоря о мире, имели в виду совершенно разное. Громкая фраза "Ради мира надо идти на всё!" означала для одного — возможность компромиссов, для другого — требования как раз этого — всего. Успех необычайно окрылил боевиков. Они тут же заговорили о разгроме России. Тут же воскресла старинная, времен имама Шамиля, идея Кавказской исламской конфедерации "от моря до моря" — от Черного до Каспия. В воспаленном воображении ваххабитов их держава должна была включать поначалу также равнинное Предкавказье с Адыгеей на западе и Калмыкией на востоке. В перспективе маячило уже и "освобождение" Поволжья — территорий бывших Астраханского и Казанского ханств. Каму (за тридевять земель от Кавказа) называли при этом на арабский манер — Идель...