Газета День Литературы # 97 (2004 9)

Зато Н.Трубецкой впервые после А.Хомякова осмыслил судьбу России, как сказали бы сегодня, в масштабе геополитики и первым указал на историческую роль Чингисхана, создавшего государство в ареале Евразии, в этой нише, самой природой определенной для существования единого государства. Лев Гумилёв политические концепции лингвиста Николая Трубецкого развернул в научную теорию этногенеза, создав даже целое научное направление — этнологию. Кстати, в творчестве современных писателей заметно влияние идей Гумилёва, а не Трубецкого, а в политике — наоборот. Покойный Александр Панарин представлялся мне очень оригинальным, теперь же обнаружила, что он шел в фарватере Трубецкого, статью которого "Русская проблема" можно назвать кратким конспектом книги А.Панарина "Православная цивилизация в глобальном мире" (М.: Алгоритм, 2002).

ПРОЗАИКИ — ВПЕРЕДИ ПОЛИТИКОВ

Писатели в своем творчестве идут не от философии, а от жизни, поэтому реальных политиков нередко опережают. Вот диалог мудрых стариков в романе адыгейского прозаика Юнуса Чуяко "Сказание о железном волке", переведенного на русский язык Гарием Немченко (Майкоп, 1993):

"— Почему ты всё о войне?.. Наши парни прогонят всех этих уголовников... всех наркомов, которых...

— Наркомов уже прогнали, ей!.. Ты хочешь сказать — наркоманов?

— А я что сказал?.. Прогонят этих наркомов, которых выпустил из тюрьмы Шеварднадзе... Загонят всю эту мразь обратно в клетку. И вернутся домой...

— Если бы так!.. Этот костер у нас на Кавказе будут разжигать до тех пор, пока не настанет удобный момент посадить на него задницей Россию. Так, чтобы она больше не встала... Где ты еще разожжешь такой костер? Только тут".

То, что давно поняли аульские старики, долго оставалось неведомым некоторым политикам и даже военным. Вот что пишет об этой же ситуации Леонид Ивашов, генерал-полковник, вице-президент Академии геополитических проблем в статье "Наконец Квашнин ушел" ("Советская Россия", 2004, № 97):

"К тяжелым последствиям привело непонимание Генштабом, руководимым А.Квашниным, военно-стратегической ситуации в Кавказско-Каспийском регионе... По сути дела, не была вскрыта стратегическая концепция Запада по дестабилизации обстановки на Северном Кавказе, ослаблению позиций России в регионе с последующим отторжением ряда субъектов РФ и установлением натовского контроля над всем Большим Кавказом и Черноморским бассейном. Вместо этого был сделан ложный вывод о том, что США и НАТО могут стать союзниками России в наведении порядка на Северном Кавказе".

Это что, изоляционизм? Или военные наконец-то разобрались, что к чему? Вот бы и философам разобраться! Может быть, В.А.Сендерову почитать романы Юнуса Чуяко "Сказание о Железном Волке" и "Милосердие Черных гор, или смерть за Черной речкой" (Майкоп, 2003)? Или последний роман Еремея Айпина "Божья матерь в кровавых снегах", который венгерская ученая Каталина Надь предложила выдвинуть на Нобелевскую премию — это как бы "Тихий Дон" хантов, где осмысливается трагическая революционная эпоха и бурное начало ХХ века: кто для народов Севера союзник, а кто враг? Или пророческий рассказ Гария Немченко "Воспоминание о Красном Быке", написанный в 1994 году и стилизованный под восточную легенду, — о Красном Быке, на которого натравили троих, пятерых, затем семерых быков? Добродушный силач не сопротивлялся их наскокам, зато они его, обессиленного, затоптали копытами. Три дня лежал он неподвижной горой, облепленный мухами; весь четвертый день поднимался, а на пятый, пошатываясь, пошел вверх, к ледникам, где травы и целебные источники вылечили умного бугая. Потом он выследил своих обидчиков: и быков, и людей, и расправился с ними.

Трудно удержаться и не процитировать вновь Николая Трубецкого: "...фактически Россия уже объединила под сенью своей государственности значительную часть туранского Востока... русская культура не исчерпалась восточным православием, а выявила бы и те черты своей основной народной стихии, которые способны сплотить в одно культурное целое разнородные племена, исторически связанные с судьбой русского народа" (стр.135).

P.S. Встряхнула я свою торбочку. Да она, оказывается, уже свободна! Выпустил ее из своих рук оппонент евразийства...

Елена ПАВЛОВА ОСЕНЬ ПРЕДСЕДАТЕЛЯ О книге Владимира ГУСЕВА “Зимняя весна”

Скажу сразу — книга эта поражает воображение. Такой свободы: и форм, и чувств, — я давно не встречала. И, что очень важно, всё это написано, так я поняла из текста, очень пожилым человеком. В общем, впору кричать: новый Гёте явился! Да не один, а сразу со своей Беттиной.

Да, СВОБОДА — ключевое слово этого мучительного поэтического документа.