Газета День Литературы # 99 (2004 11)

И невозможно превозмочь ничто,

Иль бесконечность, что одно и то же.

И сам ты, кто бы ни был ты, никто.

И так же бесконечен, как ничтожен.

Так что смири гордыню, человек.

Так протекают в мире миллиарды.

Хоть каждый сам себе и мир, и век,

Все — лишь мгновенных вспышек мириады.

И я пишу, превозмогая смерть,

В бессилии уже ярясь и ноя.

Чтоб только быть еще, и мочь, и сметь,

В пространство-время преходя иное.

Всю жизнь я рвался так — куда? зачем? —

Как будто знал — в полубезумном раже.

И вот изнеможен, и вот — не вем.

Растаяли прекрасные миражи.

7.

И — всё. Стоит безликое Ничто.

О жизнь и мир, иллюзия земная!..

Но кто-то нам дает её. Но кто?

Наверно, кто-то знает. Я не знаю.

Да это всё равно, в конце концов:

Всё — физики и химии явленья.

Бог — человек ли, курица ль — яйцо

И мир, иль только наше представленье.

Уже не человек, еще не прах,

Как видно, из ума я выживаю.

И ты меня не слушай, вертопрах,

А слушаешь — не верь, душа живая.

Как хочешь-можешь, только сам живи.

Люби, безумствуй, домоседствуй, странствуй.

Покуда сердце держит жар в крови.

Вперед без страха и сомненья. Здравствуй!

Вадим Ковда ОНА ЖИВА — СТРАНА ЛЮБВИ...

* * *

Какие мы уже немолодые!

Как наши дамы сухи и стары,

издёрганные, злые, занятые,

лишённые кокетства и игры.

Как наше счастье призрачно и хрупко!

Какие проиграли мы бои!

Всё чаще мы — о деньгах, о покупках.

Всё реже мы — о долге, о поступках…

И никогда — о чести и любви…

* * *

"Ты тоже был женат на бляди..."

И.Бродский "Бюст Тиберия"

Знать, есть на то великие причины.

Такая жизнь! Чего уж лить елей?..

Ах, бедные забитые мужчины —

ругаем жен и хвалим матерей!

Приятен флирт — и для жены забава.

Устала дом лелеять и хранить...

Ты иногда имеешь все же право

жене своей пощечину влепить.

И вот, когда развод тебя потреплет,

добавит пищи сердцу и уму,

твоя жена всё в мире перетерпит,

чтоб было счастье сыну твоему.

И пусть ты смят, разбит и есть причина,

чтоб по щеке слеза текла в ночи,

не уподобься Бродскому, мужчина!

Да, уходи... И всё-таки молчи...

* * *

Смолкайте, пустые желанья!

Уйдите, пожалуйста, прочь!

Я отдан был вам на закланье,

но больше мне с вами невмочь.

Отблядствовал, отсуетился,

Словес наболтал на века...

И всё ж не сломался, не спился

и даже не умер пока.

Так полнитесь вечностью, строчки!

Кричи, суть, что зрела во мне:

о маме, о сыне, о дочке,

о Боге, любви и войне...

Я вновь отрицаю бессилье.

И вижу в глухом полусне

вздымается сфинксом Россия

вдали, предо мной и во мне.

ПОД МУЗЫКУ ВИВАЛЬДИ

(монолог женщины)

Пригласил: — У меня побывайте!

А когда я пришла "побывать",

ты поставил кассету Вивальди

и пытался меня целовать.

Ты трепался, как должно поэту...

и касанья сладки, и слова.

А я слушала музыку эту,

и кружилась моя голова.

И казалось, любовь полыхает.

И казался возвышенным трёп,

Я Вивальди впервые слыхала —

чаще рок, или рэп, или поп...

И когда обо всем я забыла,

и когда меня страсть повела,

Может быть, не тебя я любила,

может быть, я Вивальди дала.

Я расплакалась, я улыбалась...

И, не видя тебя пред собой,

я с Вивальди всю ночь целовалась

и любила его, милый мой.

* * *

Пастух проходит, рваный и худой.

Худые, утомленные коровы.

Их вымена — щетинисты, суровы.

Наверное, неважный с них удой...

И сумеречный свет бестеневой,

до горизонта тихая картошка...

И вдаль смотреть — чуть грустно, но не тошно —

как в серый небосвод над головой.

РЕПЕТИЦИЯ СМЕРТИ

После дикой, бессмысленной пьянки

Я уже ничего не хочу.

И как бес или сломленный ангел

сквозь тоннель в мирозданьи лечу.

И хохочут носатые черти.

И амурчик трубит в гнутый рог…

Для меня репетицию смерти

изобрёл осмотрительный Бог.

* * *

Живу, себя, родного, не любя.

Не сотворяю из себя кумира.

Я устаю от самого себя

Поболе, чем от остального мира.

С самим собой в безжалостном бою,

Со лжи в себе, с корысти рву покровы.

Но нету сил и снова устаю,

и снова ложью зарастаю новой.

* * *

Не слушайте! — всё болтовня.

Она жива — страна любви.

В не раз сожженных деревнях

всё те же спасы на крови.

И я хочу еще взойти

на белые её вершины,

и там открыться до кости,

до самой тайной сердцевины.

И оступиться, и упасть…

Повиснуть на краю ущелья.

Чтоб вновь дошла немая власть

её высокого ученья.

Сергей Шаргунов ПЛОДЫ И ОГНИ

1

Пусть хрусты хранит толстокожий арбуз,

желания женские — дыня.

Когда я подкидывал царственный груз,

горела ладонь, как гордыня.

Холеная дыня, сегодня тебя,

в живот загорелый вжимая,

подумал, сырыми когтями скребя:

"А вдруг ты немножко живая?"

Сдавил тебя туго — и вынудил стон,

но был этот стон нереален.

Я каждый ломоть наблюдаю, как сон.

Ты в сумрак желудочных спален

пролейся, пролейся. Снотворно свети

всем внутренностям моим.

Уж много плодов я нашел на пути.

Но всякий путь повторим.

2

Держу я в серванте два дружных ножа.

И нож я сжимаю — а нож

из рук моих лезет в желтеющий жар

двух дынных разбуженных рож.