Газета "Своими Именами" №1-2 от 01.01.2013

Как раз в эти дни, когда показывали фильм, в «Правде» печатались главы из документальной книги Алексея Шахова «Тракторозаводский щит Сталинграда». И есть там такой рассказ о передислокации 124-й стрелкой бригады: «Измотанная пешим переходом в 33 километра с юга на север города вдоль берега Волги, бригада более всего нуждалась в отдыхе. Районные власти получили уведомление: к заводу подходит бригада, люди сильно устали, приготовьте воду. По призыву властей на улицы вышли женщины с ведрами, бочками, кое-кто даже принёс молоко. Бойцы очень хотели пить...» Это было 29 августа. Урсуляк изукрасил бы гуталином и всю бригаду, и женщин с ведрами, а в кринки вместо молока налил бы... Чего?

Да ведь ещё и о том надо заметить, что в фильме ужасно много «чёрных квадратов», с них он и начинается. Ведь «квадрат» Мелевича (1913) имел смысл дерзкого протеста против сахарного семирадовского академизма. Подобно желтой кофте молодого Маяковского:

Хорошо,

          когда в желтую кофту

                                           душа

                                                 от осмотров

                                                            укутана...

А здесь что? Вначале я даже подумал, что испортился мой телевизор. Но нет! Чёрный квадрат - свет – квадрат - свет - квадрат... Вдруг сквозь мрак вылезает из квадрата лицо или часть его, или что-то совсем непонятное. И это ваше искусство? «В ограничении познаётся мастер», - сказал один умный француз.

В фильме вообще невпроворот лишнего, фальшивого, надуманного. Причём порой авторы даже опровергают своего драгоценного Гроссмана. Ведь такие, как он, без конца твердили и твердят, например, что НКВД-КГБ всё знали, за всеми следили, были вездесущи и немыслимо было словечко смелое сказать. Но вот у Жени, сестры Людмилы Николаевны, жены главного героя Штрума сидят в тюрьме бывший муж и брат, а она спокойно работает то ли в каком-то секретном КБ, то ли в закрытой военной организации. Да как это возможно? А сколько антисоветских разговоров и на фронте, и в тылу! Нет, такой народ победить фашизм не мог? Тут самое невинное - всеохватного характера слова Штрума: «Мы (!) живём не по совести, думаем одно, говорим другое...» Это во время войны-то! Куда же смотрит НКВД? Полная демократия путинского образца!..

Или вот молодая женщина Женя Шапошникова разошлась с мужем, его фамилия Крымов. Почему – неизвестно. Вполне можно предположить, что он оказался человеком недостойным или неумным, что и видно в последующих сценах на фронте, где он и говорит-то лозунгами. Будучи свободной женщиной, Женя горячо полюбила полковника Новикова. Мы видим сцену их пламенной любви. Потом Крымова сажают. Вполне естественно, что Жене его жалко, она ему сочувствует и даже носит передачи. Но вдруг пишет Новикову, что из-за Крымова навсегда порывает с ним. Что за чушь? С какой стати? Разве любовь к Новикову может помешать ей сочувствовать и помогать Крымову? Или она надумала сойтись с нелюбимым после его освобождения? И такое письмо она шлет любимому на фронт, в Сталинград, где ему каждую минуту грозит смерть...

Кто-то сказал: у Достоевского входит чёрт, помахивая тросточкой, и этому веришь, а у Боборыкина появляется титулярный советник, и это сомнительно. Вот они и сделали боборыкинский фильм. Документально известно, что Сталин нередко звонил по телефону наркомам, учёным, директорам заводов, писателям, разумеется, военным и т.д. Звонит он и здесь учёному Штруму, но – не верится! Штрум и не такая величина, чтобы Сталин знал о нем, и не обращался он к Сталину, и откуда ему знать о делах Штрума. Не верится! Коробит даже такая фальшивая деталь. В ответ на какую-то жалобу или угрозу кто-то кричит: «Пиши хоть Иосифу Сталину!» Никто никогда, ну, кроме родственников и близких друзей, в советское время Сталина не называл Иосифом. Или «товарищ Сталин», или – по имени-отчеству, или просто – «Сталин».

Не было у меня, говорю, желания смотреть ещё один образец володарщины. Но какая реклама! Какие восторги! Какая квалификация! И как о «Конармии»: «Лучший роман ХХ века»... Даже - «Новая «Война и мир»... Впрочем, нет, Наталья Иванова объявила по телевидению: выше «Войны и мира». Что у Толстого? Подумаешь, кто-то проиграл в карты сорок тысяч... Только это она и помнит. А одна знакомая сказала мне: «Как можно после холокоста читать Толстого или Тургенева? Вот Гроссман!..»