Газета "Своими Именами" №15 от 08.04.2014

Однако классовую борьбу (а не борьбу элит, как пишет Николаев) отменить нельзя. Борьбу советского народа, взявшего власть и строящего новый мир, с остатками паразитирующего класса, детьми крупных землевладельцев (как Троцкий), фабрикантов (как Юдин) буржуазных националистов, объединившихся в многочисленные троцкистско-сионистские контрреволюционные организации для реставрации капитализма. И их позицию нельзя назвать предательством, так как они никогда не разделяли интересы народа, не приняли революцию и Советскую власть. Изначально их позиция - антисоветизм.

Надо сказать, что предисловие к протоколу допроса Юдина неудачно. Оно взято из общего предисловия к материалу, состоящему из трёх протоколов под названием: «Их «вклад» в нашу победу», который редакция из-за его большого объёма разделила на две части. Два протокола опубликованы в газете «СИ», №25, допрос Юдина - в №29 под рубрикой «Справедлива ли реабилитация?»

Что же касается вопроса по существу: можно ли доверять опубликованному протоколу допроса Юдина, отвечу - да!

Да, потому что этот протокол от 4 января (а не без указания даты, как пишет Николаев) был направлен Сталиным для ознакомления тт. Молотову, Берии, Вознесенскому, Маленкову, Микояну, Кагановичу, Косыгину, Булганину, а сейчас хранится в подлиннике в машинописном виде в Архиве президента в фонде 3, опись 58, дело 316 на листах с 42 по 70.

Анализируя протокол, Николаев пишет, что следователь Комаров оставил без внимания показания Юдина в адрес маршала Воронова. Это не так, может быть, Комаров и оставил бы без внимания эту информацию, но её не оставил Сталин и 16 января 1949 г. Абакумов в спецсообщении докладывает, что у маршала Воронова взято объяснение и Юдин снова допрошен. С этими документами можно познакомиться ниже.

To, что я использовала в предисловии в адрес Юдина термин «шпионаж», считаю обоснованным, ведь я не приводила в тексте заключительное обвинение, а исходила из действий подследственного, отражённых в протоколе.

В понятие шпионаж входит - выведывание, собирание или похищение сведений, составляющих военную или государственную тайну с целью передачи иностранному государству.

Не этим ли занимался Юдин, выведывая у высоких военных чинов (Воронов, Жадов, Лямин и др.) военные тайны и передавая их английской разведке и самому Черчиллю?

Да и применённое к его деяниям определение «...за преступную связь с иностранцами и антисоветскую агитацию» значит, что Юдин совершил государственное преступление, т.е. посягательство на интересы государства, что равносильно шпионажу.

Ю.А. Николаев, не имея информации, были ли Комаровым применены жёсткие методы допросов по отношению к Юдину, прибегает к аналогии. Пишет, что арестованный вице-адмирал Гончаров тоже допрашивался Комаровым и через две недели умер в тюрьме. Значит, его били. Значит, и Юдина тоже. Уместна ли такая аналогия, и можно ли так вольно трактовать события?

Приведу и я пример, почему иногда умирают подследственные. Арестованный врач-террорист Этингер на допросах наговорил много лишнего, о чём его и не спрашивали, выдал важных участников заговора, в том числе и жену Молотова. Во избежание дальнейших провалов Абакумов, несмотря на слабое здоровье подследственного, посадил его в сырой и холодной карцер, где тот вскоре умер. Чтобы сохранить многих и задуманное дело приходилось жертвовать своими. Борьба есть борьба.

А вот ещё пример. Когда над Ежовым нависла угроза возможного ареста, он заставил свою жену-единомышленницу отравиться снотворным, чтобы та, по женской слабости, не выдала свои и его шпионские связи и других контрреволюционеров.

Не могу точно сказать, почему так долго шло следствие, но предположить могу. В протоколе от 4 января содержится 28 листов, а Сталин знакомит членов Политбюро только с частью протокола. Почему? Видимо, там содержалась такая информация, которую либо Сталин до полного выяснения не хотел предавать гласности, либо Абакумов (что характерно для его вредительской деятельности) скрыл её от ЦК, затягивая разоблачение преступников.

Кроме того, в это время действительно было выявлено столько контрреволюционных организаций, что следователям-троцкистам было жарко: надо было спасать хотя бы самых главных заговорщиков.

Поэтому Абакумов и поручал Комарову (а не сам Комаров взялся, как пишет Николаев), как наиболее доверенному лицу, вести дело Кузнецова, чтобы избежать собственного разоблачения.