Газета "Своими Именами" №22 от 27.05.2014

К. ОРЛОВА: Здравствуйте. Это программа «Особое мнение». Меня зовут Карина Орлова. В студии сегодня Максим Шевченко, журналист. Максим, здравствуйте!

М. ШЕВЧЕНКО: Здравствуйте.

К. ОРЛОВА: Вы только что вернулись с Украины…

М. ШЕВЧЕНКО: …Карина, это гражданская война. Вы полагаете, что ли, что это экскурсия? Это гражданская война, где людей убивают. Не десятками, а уже сотнями. В такой войне журналисты являются мишенями…

К. ОРЛОВА: …Вы начали с того, что это не какие-то террористы в Донецкой республике, как пишут киевские СМИ.

М. ШЕВЧЕНКО: Я так не сказал. Я сказал, что их называют террористами, но там массовые народные восстания, массовые народные движения.

К. ОРЛОВА: То есть это обычные, цивилизованные люди…

М. ШЕВЧЕНКО: Нет, это не обычные люди. Это цивилизованные люди, но они не обычные. Всякий человек, который выходит из рамок обычного лицемерия так называемого демократического общества и делает винтовку источником своей власти и своего будущего, это делает человека необычным.

К. ОРЛОВА: Я понимаю. Но это не какие-то там специально натренированные люди. Это люди, которые до этого жили обычной трудовой жизнью?

М. ШЕВЧЕНКО: Я видел массу людей, которые вчера еще были такими полусогнутыми, согбенными, социальными животными, которым властные элиты постсоветского пространства предоставили возможность развлекаться, покупать и зарабатывать свои деньги. Но в этой ситуации эти люди осознали себя людьми, которые вернулись в историю. Они вспомнили, что они потомки людей, которые были участниками драмы великой революции, Гражданской войны, потомки тех, кто разгромил фашистскую Германию и ее союзников, потомки советских людей. Они обрели свое качественное содержание. Я видел, как на моих глазах распрямлялись спины, расправлялись плечи, менялся цвет кожи с коричневатого на человеческий.

К. ОРЛОВА: Человеческий – это какой?

М. ШЕВЧЕНКО: Был такой землисто-коричневатый, потому что народ же оскотинивали сознательно эти 20 лет, хоть на Украине, хоть в России. Там я видел, как оскотинившиеся социальные животные опять становились людьми. Эти люди опять обрели человеческое достоинство.

…Так вот, эти люди опять обрели человеческое достоинство. У них появились идеи. Они поняли, что у них есть нечто, за что можно идти умирать. Что есть фронтовое товарищество и братство. Это всё крайне интересные процессы, о которых я читал в книгах.

…Что такое гражданская война в обществе, в котором люди сначала пережили процессы тотальной деградации, причем насильственные. И потом с помощью оружия и постулирования своей воли они из этих процессов деградации выходят обратно, в человеческий облик.

К. ОРЛОВА: То есть оружие позволяет человеку выйти из деградации.

М. ШЕВЧЕНКО: Да, винтовка рождает власть.

К. ОРЛОВА: Подождите, выход из деградации и власть…

М. ШЕВЧЕНКО: Винтовка – это один из путей восстановления человеческого достоинства.

К. ОРЛОВА: Вот так, надо всем запомнить. Болотная площадь…

М. ШЕВЧЕНКО: Томас Джефферсон писал, что демократия – ситуация договоренности вооруженных мужчин. По-моему, это был Джефферсон, если мне не изменяет память.

К. ОРЛОВА: Не знаю. Вам поверю. А я правильно понимаю, что вы читали заметку Каныгина*.

М. ШЕВЧЕНКО: Я с ним провел несколько часов.

К. ОРЛОВА: Отлично, значит, скорее всего, он вам говорил то же самое.

М. ШЕВЧЕНКО: Я вам расскажу или вы мне будете зачитывать вслух?

К. ОРЛОВА: Я просто хочу узнать, были ли там люди не с человеческим достоинством, а с его отсутствием.

М. ШЕВЧЕНКО: Давайте тогда я вам расскажу. Каждая революция, каждая гражданская война сопровождается стихийным выплеском ненависти народа на тех, кого они считают эксплуататорами или своими угнетателями, поработителями. Естественно, Павел Каныгин – прекрасный журналист прекрасной «Новой газеты» – таковым не является: ни поработителем, ни угнетателем, ни эксплуататором. Но ненависть к журналистам, к официозу, к либеральному официозу, к любому другому у народа чудовищна.

К. ОРЛОВА: Я знаю.

М. ШЕВЧЕНКО: Все эти годы журналисты проводили, по большому счету, антинародную либеральную политику, которая говорила, что имеют смысл только те, кто при деньгах, те, кто устроился, имеют смысл только те, кто вовремя начальству подмахнул и т.д. Огромная масса людей поэтому воспринимает медийное пространство и людей, которые в нем работают, как нечто потустороннее, как нечто демоническое. Поэтому когда люди впервые столкнулись с журналистом, они говорят: это журналист прозападный, либеральный.

К. ОРЛОВА: Им никто не говорил, они сами это решили?

М. ШЕВЧЕНКО: Они сами решили, потому что там рядом был немец Штефан Штолль.

К. ОРЛОВА: Потому что Павел Каныгин был на майдане. Довольно примитивная логика.

М. ШЕВЧЕНКО: Она всегда примитивная. В каждой гражданской войне вы имеете дело не с шопенгауэрами и не с ницше. Они, наверное, тоже…

К. ОРЛОВА: То есть интеллектуальный уровень у них невысок, несмотря на то, что у них, очевидно, по вашим словам, огромное достоинство?