Газета "Своими Именами" №25 от 19.06.2012

Опять видела пленных довольных красноармейцев. Среди пленных командиров не встречается. Маира больше я не увижу. Пешком не сумеет уйти от немцев, в плен не сдастся. Как бы они ни отступали, его части будут передовыми по отношению к немцам. Да, прав был Маир, когда говорил, что вся первая партия, которая находится в Гродно, погибнет в первую очередь. Радио негде слушать. Мы совсем отрезаны от мира. Я не сомневаюсь, что Гитлер через Гесса заключил соглашение с Англией. Немцы говорят, что Л-д занят в первый день войны, бомбардированы Москва, Киев, Одесса, Ровно, Рига. Заняты Белосток, Вильно. Сегодня распространили слух, что немцы находятся от Москвы в 80 км.

Опять рвутся снаряды, я подскакиваю от каждого выстрела.

После возвращения из города я проплакала около 2-х часов. Бедный мой мальчик, он не вернется. Как он хотел иметь сына! Как он мне говорил: «Давай моего сына, я не могу больше ждать». «Боюсь, что я никогда не увижу моего сына, береги его, Миля», - сказал он мне в последний вечер. В последний месяц он ни на одну минуту не хотел оставаться без меня. Он дежурил, и мы вместе шли проверять караул. Возвращались мы поздно. Он нежно вел меня, держа за плечи и крепко целовал в губы, лоб, глаза. Какой лаской, нежностью и заботой окружал меня Маир. Такое счастье и любовь, не знающая границ, недолговечны. Неужели я уже получила свою порцию счастья за эти 8 месяцев нашей совместной жизни. Ребенок, который уже живет внутри, меня не очень занимает. Главное – это Маир. Он просил беречь себя и ребенка. Вчера у меня начались небольшие схватки. Я ходила за картошкой, ее носила и вечером себя плохо чувствовала, но все обошлось благополучно. Теперь не буду носить ничего тяжелого. Я решила (если Маира не будет) назвать сына Маиром, а дочку Любовью. Хотя это имя некрасивое и я ему никогда не симпатизировала, но оно отражает в себе целую жизнь, полную красоты и нежности. Я хочу себя примирить с мыслью, что Маира я больше не увижу. Сердце разрывается на части, когда я вижу перед собой его прямую, честную душу.

28/VI 41. Сегодня первый день прошел спокойно, если не считать возмущения природы в виде грозы. Были слышны раскаты грома подобно канонаде. Город полон слухами – никто ничего достоверного не знает. Говорят, что Сталин и Каганович убиты, что в Москве революция. Пришел человек из Лиды (18 км от Гродно). Он сидел в тюрьме за прогул. На его глазах немцы сбили 15 самолетов. По городу вели много пленных и раненых. Всю ночь двигались немцы по Первомайской. Непрерывной колонной они продвигаются на восток, неся с собой смерть. Огонек надежды еще теплится в глубине моей души. Но он настолько мал, что меня не в силах согреть. Я мечтаю увидеть безногого, безрукого Маира – только увидеть бы его нежные черные глаза.

Я сама удивляюсь, почему я совсем перестала ждать появления ребенка. А как мы раньше вдвоем прислушивались к каждому его движению. Сегодня я убрала всю квартиру. На столе у меня букет из розовых пионов. Сколько в них красоты, свежести и нежности. Маир очень любит цветы.

Завтра я отправляюсь на работу. Назначен бургомистр города, призывающий граждан вернуться к своим старым занятиям.

30/VI 41. Вчера исполнилась первая неделя войны. Лью горькие слезы о Маире. Как перенесла бомбардировку мама и все остальные? Сегодня разбила большое зеркало, после этого никак не могла успокоиться. Вся физиономия распухла от слез. Явился хозяин дома и предложил мне освободить его квартиру, он, мол, хочет сюда переехать. Я совсем одна. Ложусь рано. Просыпаясь в 2-3 часа, прислушиваюсь к малейшему шуму, шороху, сердце начинает громко стучать. На лбу у меня углубились морщины, щеки провалились. Очень трудно на чем-нибудь сосредоточиться и заниматься.

30/VI 41. Не знаю, дадут ли мне работу? Как долго придется оставаться здесь?

Где и когда производить долгожданного сына Маира? Надо искать работу, искать квартиру.

Всех евреев (мужчин) гонят на работы по уборке города.

Вчера пошла проведать своих больных. Пошла на фабричную улицу, где жила пациентка Б. с пороком сердца. От этой улицы остались одни развалины, печки. Кое-где еще тлели остатки. Уцелел только монастырь. На этой улице преимущественно жили евреи.

Пошла я в одну русскую семью. Пациент 19 лет, юноша, бежал с температурой 39 и после бомбардировки выздоровел. Они меня снабдили черными сухарями. Все ко мне очень сочувственно относятся, что действует на меня угнетающе.

Все мысли, всё обращено к Маиру. Неужели кончилась на этом моя счастливая семейная жизнь? Неужели я вдова в 23 года и мой ребенок никогда не будет знать отца? Как это тяжело! Тем более, что лечение будет платным и никогда не буду уверена в наличии работы. Это ужасно!

5/VII 41. Введены знаки отличия для евреев и принудработы. Все евреи хотят получить где-либо место, чтобы не ходить на принудработы.