Газета Завтра 10 (1059 2014)

Теперь уже не представляется удивительным, что читательница, наевшаяся таких вот "литературных пампушек", потом будет кричать на родительском собрании (а лучше - в своём блоге), что "Евгений Онегин" слишком тяжёл для её дитяти и его следует исключить из школьной программы. Разумеется, ибо уже невыносимо сложно понять, кто такие лондонские денди, "переимчивый Княжнин" и "младая Семёнова". В моде - лёгкость! Краткое изложение заменяет тягомотную "Войну и мир", а комикс приходит на смену краткому изложению. Издатели любят книжки с картинками (они дороже и красивее), читатели предпочитают что-то такое листать между делом. Хотя, дела как такового может и не быть вовсе. Менеджер по перепродаже перепроданного или старший помощник младшего маркетолога - это не работа, это даже не видимость работы.

Западное общество тоже обеспокоено - не всё, так сказать, благополучно и в Датском королевстве. Там возникло понятие "инфантилы", то есть великовозрастные люди, живущие по детским правилам, но во взрослом социуме. Они по жизни играются, веселятся, устраивают хэппенинги, часто существуют за счёт родителей. Инфантил - это человек, пропустивший стадию социализации, поэтому навсегда оставшийся в подростковом возрасте. Мама же даёт пару евро на кино и пиво. Ему под тридцать, а он всё никак не решит, куда пойти работать. А надо ли? Ему уж и под сорок, а он всё ещё мечтает стать волшебником и пишет в своём блоге разноцветными шрифтами. Фотографирует помойные бачки, глубокомысленно сидит с чашечкой кофе, а ночами играет в компьютерную игру. Жизнь - это тоже игра, так зачем усложнять её правила? У него, кажется, есть гёрл-френд. Кажется. Не жена, а гёрл, которой тоже под сорок - она носит разноцветные фенечки, любит воздушные шары и молочный шоколад, а вообще она рисует граффити. Жить надо легко и не напрягаясь - так учат психологи, а они - умные дяди. "Отнесись к жизни, как к захватывающему проекту!" - кричат гламурные обозреватели дамской прессы. Инфантильность перестаёт быть опасной и становится нормой.

Вспомнилось. На заре перестройки в одном из КВНов студенты пародировали типовое советское кино. Девушка спрашивала юношу: "Вася, ты меня любишь?", на что Вася, разминая в мускулистых руках старенькую кепку, радостно кричал: "Да, Маша! Люблю! Но трудности я всё равно люблю гораздо больше!" После чего зал взрывался рёвом и благодарными аплодисментами. Да. Словосочетание "любовь к трудностям" было к тому времени настолько затасканным, что не смеяться было уже нельзя. Точнее, нас старательно убеждали, что оно затасканное и, собственно, ложно-ненужное.

Советская романтика была синонимом трудностей. "Парня в горы тяни - рискни!" - предлагал Владимир Высоцкий, полагая, что человек познаётся именно над пропастью. В 1960-х это было модно - тянуть парня в горы. Сейчас модно тянуть парня в постель после первой же встречи. Потому что в моде лёгкость! Она пронизывает все отношения. Журналы пестрят рекламой средств, позволяющих за три дня из жующей коровы превратиться в трепетную лань. Взрослым мужчинам предлагается играть на бирже и зарабатывать там "крутое бабло", не выходя из сладостного он-лайна. Детям навязываются образовательные новации, согласно которым все предметы познаются в игровой форме. Только может наступить момент, когда вы проснётесь, а все ушли играть Ау! Люди! И грядущие археологи будут ломать головы, куда могла испариться такая шикарная цивилизация, строившая космические ракеты и вопрошавшая "Быть иль не быть?". Невыносимая лёгкость бытия

Башня-пророк

Алексей Касмынин

6 марта 2014 0

Культура Общество

Ассоциации, навеянные инженерным шедевром

К Шуховской башне нельзя подойти вплотную. Нельзя встать между её некогда подвижными, а теперь залитыми бетоном опорами, поднять голову и увидеть, как все линии этой конструкции смыкаются в одной точке, откуда над огромной страной разносились сигналы. Говорят, что объект опасный, аварийный, что-то может упасть сверху. Тем не менее, башня до сих пор служит по назначению. Её создали для радиовещания, потом она стала ещё и телевизионным транслятором.

Мне нужно было подойти к башне как можно ближе, я хотел почувствовать суть этого объекта, надеялся, что у нас сформируется некий диалог. Шуховскую башню издали я видел много раз. Ночью она подсвечивается, и кажется, что её сетчатая конструкция продолжает выдвигаться, устремляясь всё дальше в небо. Днём башня похожа на застывшую паутину, на каркас, внутри которого скапливается некая невидимая энергия.

Откуда бы я ни смотрел, Шуховская башня выглядит органичным городским элементом, она не нависает над тобой угрожающе и не пытается стать доминирующей частью всего неба и горизонта, в отличие от той же Останкинской телебашни, на каждом из рельефных поясов которой, кажется, существуют отдельные мрачные миры. А когда она выглядывает из густого тумана - будто бы плечами ощущаешь её неимоверный серый бетонный вес.