Газета Завтра 13 (1217 2017)

Когда ужас неотвратимости наказания прошёл, Брага стал что-то улавливать. Мужик, которого звали Павел («мне Николай говорил, что вы называли меня дядя Саша, наверное, просто вы по малолетству не запомнили, что это – дядя Паша, конечно, мы не же не общались». Бульбаша этого несчастного «Николай», оказывается, зовут), рассказывал, что они знали о бабушке Оле, которая по любви выскочила замуж и уехала куда-то далеко в провинцию, её родители старались о ней не вспоминать. Но то и дело доносились вести, что у неё две девочки. А видите, вы - сын. Михаил Георгиевич поддерживал связь с вами - вон сколько и детей, и внуков его у вас фотографий. И наши вам, оказывается, посылал, а нам ничего не говорил!

Тут уже Брага начал гмыкать, агакать. Пока нормально получается: какая-то родня у этого мужика была, Поля потерянная у них где-то обреталась. Да и в любой родне все имена найдёшь: и Коля, и Поля, и Оля, и Саша, и Паша… Он мужику слова не сказал, а тот сам всё предположения строит. Ну, сиди, поддакивай. Он уйдёт, и дело с концом. Как было, пусть так всё и остаётся.

А Саша-Паша ещё и говорит:

-Михаил Георгиевич, мой двоюродный дед, а ваш- троюродный, всё внукуИгорю  завещал. Тот не единственный был, но любимый. Он вам его фотографии посылал, в альбоме они есть, я видел, когда мне Николай альбом показывал. Сам Игорёк парень неплохой, но жена у него – дьявол во плоти. Только Михаил Георгиевич умер, она сразу квартиру продала, вещи все выкинула! Мы бы на память что-нибудь взяли. Да вот хоть бы фотографии. Нет, ничего не говоря, только в наследство вступили - продала и всё вышвырнула! Нам неудобно было после кончины Михаила Георгиевича попросить на память что-то взять. Она с её мещанской логикой решила бы, что мы нажиться хотим. Ну, мы и деликатничали. А тут узнали, что квартира продана. Вещи - неизвестно, где. На помойке, чего тут гадать.

Сидели долго, на прощанье Саша-Паша спросил-попросил:

-Можно я вас ещё навещу? - и руку пожал.

И уж Бульбаш тут как тут. Подскочил и давай умиляться, дескать, кто был прав? Говорил я, знаю этого твоего. А ты - во Владивостоке! Скромняга. А он видишь, какой мужик. Не побрезговал. Дай Бог каждому такого родственничка. То ведь как бывает: как человек на коне, в шоколаде, так не отобьёшься от родни, друзей детства. Ну а как упал в грязь- все разбежались.

Ещё что-то лепетал, ворчал, но, слава Богу, отстал от Браги с рассуждениями и поплёлся следом.

Брага и сам видел: такой интеллигент, этот Саша-Паша, ещё и себя будет винить, что он, Брага, его якобы какая-то вода на киселе, в подвале мается.

И не успели в подвал зайти, как Бульбаш из-за плеча Браги аж ором заорал:

-Да ш вы сидите тут и ничого не знаете! Все мировые новости мимо вас, вам бы только нажраться да спать завалиться! Брага дядьку нашёл! Говорил я? Говорил? Слушайте другий раз бульбаша своего. Он дурного не скажет, идиотами сами оказались! Вот новость так новость!

Напились все! Кроме Браги. И так возбуждённо орали, будто каждый нашёл родню в президентском окружении и кузеном английской королеве приходится. От «ты меня уважаешь?» до «помнишь, я всегда говорил, что ты, Брага»,- и далее следовали самые лучшие предсказания товарищей по подвалу о будущем Браги. Он сам этого не помнил, потому что ничего никто не говорил, но говорящие все до единого уверовали в свои предсказания, каждый был убеждён, что это он предсказал такой счастливый путь своему товарищу. «Жаль, Николаич не дожил»,- вдруг произнёс Табло, будто Николаич отцом Браги был. И вдруг Брага понял: они связывают себя с обществом, которое покинули и которое ими не интересуется, соблюдая принятые в обществе, которое помнят, ритуалы: общая радость, воспоминания о трудностях, но при этом – вера в лучшее, сожаление о том, что вот кто-то не увидел этого счастливого момента. И все высказали надежду, что Брага их не забудет. Где, когда? «Без меня меня женили».

Каждый надеялся, что и у него может быть такой вот счастливый исход.

Бульбаш, очень быстро пьянеющий и потому «воздерживающийся», так напился, что рыдал, как какая-нибудь плакальщица на похоронах. А Табло вдруг серьёзно сказал: «Бульбаш, у тебя рука лёгкая. У меня фоток нет, а по тому, как я тебе опишу, ты мне дядьку не найдешь? Я помню, когда маленький был, к нам в посёлок в военной форме мужик приезжал. Это какой-то дядька мой. И мать говорила, что он от Москвы недалеко живёт. А может, и в Москве. Поищи, Бульбаш, а? Вахтёр всё-таки.»

Это стало невыносимо. Ладно, приврать, с кем не бывает? Брага привирал как все, наверное. Матери про оценки в школе, тренеру о самочувствии, пацанам о победах своих, на заводе девчонкам про любовь и всё такое, в общем, что девчонки любят. Но здесь получалась дурацкая ситуация. Брага к беспределу относился строго. А тут сам - беспредельщик. И почти не врёшь, они за тебя всё фантазируют себе, как дети, и получается, что детей обманываешь. Они все ждут, когда он уйдёт в нормальную жизнь и их с собой возьмёт. Пристроит где-нибудь. Как в сказке «Золушка».