Газета Завтра 17 (1169 2016)

И собственно, к чему он такую лекцию прочитал? К тому, что мы вывозили пеньку и смолу, обеспечивая парусный флот той же Англии значительной долей всех потребных материалов. Царь Михаил не сразу согласился, он проконсультировался со специалистами, и действительно оказалось, что в цену готовых смолёных канатов закладывается тот самый человеческий труд, который является главным богатством государства. Соответственно, процент и пошлина получаются повыше — это прибыль казне. И соответствующий указ был проведён. В результате вместо сырой пеньки и сырой смолы пошли смолёные канаты. Впоследствии производство этих канатов стало настолько эффективным, что правительство даже немного ослабило эти ограничения. И при Петре на бирже уже можно было купить и смолёный канат, и несмолёный.

Есть ещё некоторые детали. Например, отдавать экономическую политику на откуп финансистам — не совсем правильно. Вообще объединять экономическое развитие и торговлю, как у нас в своё время под товарища Грефа объединили, — неправильно, потому что собирать проценты с торговых оборотов для казны — это задача фискальная, минфиновская. Это не экономическое развитие. Тут есть соблазн собрать с оборотов прибыли как можно больше. Это приводит к росту налогов без роста прибавочного продукта. В чём была заслуга правительства императрицы Елизаветы Петровны? Оно отменило внутренние таможни, поскольку они взимали налог с оборота. Остался только контроль внешнеторговых операций. Мы очень легко найдём параллели в нашей современной экономической политике. Что, например, означает рост платежей за перемещение товаров внутри нашей страны? Это те же самые внутренние таможни. Как сказал один наш государственный деятель, которого нельзя вспоминать: для нашей страны вопрос транспортных тарифов — не экономический, а политический.

Дионис КАПТАРЬ. За эти двадцать лет вы встречались со всевозможной критикой вашей книги и вашей концепции. На какие обвинения своих оппонентов вы хотели бы ответить?

Андрей ПАРШЕВ. У нас есть замечательный военный историк, Алексей Валерьевич Исаев, при упоминании одного из его критиков он вполне искренне сказал, что это не критик, это какой-то идиот. И в том случае был абсолютно прав. Мне приходилось много общаться с самыми разнообразными экономистами. И ни разу никакой конструктивной критики я не встречал. Наверное, потому, что ничего противоречащего экономической теории я не говорю. Другое дело, что политика протекционизма сейчас не в моде.

Дионис КАПТАРЬ. Она табуирована.

Андрей ПАРШЕВ. Это действительно так, ибо само понятие "протекционизм" едва ли не исчезло из экономической литературы примерно с 20-х годов ХХ века.

Критики нет, но есть сомнения и очень серьёзное непонимание — как переходить на политику протекционизма? Начнём с того, что наши так называемые партнёры воспримут это как серьёзнейший выпад.

Дионис КАПТАРЬ. Получится нарушение правил ВТО.

Андрей ПАРШЕВ. Даже до создания ВТО подобная реакция была реальна. Протекционистские меры русского правительства были в числе причин наполеоновской войны.

Дионис КАПТАРЬ. Могу добавить, что страны, воевавшие против России в Крымской войне, подписали соглашение, аналогичное тому, что сейчас есть в ВТО. Между этими странами предусматривались пошлины не более 5%. Россия в то время соглашение не подписала, и её пошлины были очень высокими.

Андрей ПАРШЕВ. Совершенно верно. Отчасти это была борьба против протекционизма. Кстати сказать, по концепции ВТО, пошлины в международной торговле должны быть в среднем 3,9%, а между развитыми странами — 3,2%. Неразвитым странам разрешается до 10%, но Россия не отнесена к числу таких стран.

Дионис КАПТАРЬ. Да. И это, кстати, подавалось как большой успех в своё время.

Андрей ПАРШЕВ. Знаете, вступление в ВТО в некотором смысле напоминает продажу Аляски. Я могу сказать совершенно ответственно, что никто из тех, кто голосовал за вступление, не то что не читал весь пакет соглашений, а вообще никаких текстов из этого документа не читал.