Газета Завтра 219 (6 1998)

Как будто конь

о камни на скаку

Я о чужие слоги спотыкался…

А рядом были асы, знатоки!

Но холодело сердце мое снова,

Когда мои родные земляки

Вдруг русского

не находили слова…

Родная речь!

От Родины вдали,

Где в слове “Русь” -

значение крамолы,

Я опирался, как на костыли,

На чуждые скрипучие глаголы.

И как последних спичек

коробок

В таежном

промороженном зимовье

Я свой родной

уральский говорок

Оберегал

в трескучем чужесловье.

Спасибо, память,

стражница-сова,

Что ты очей

на службе не смыкала,

Не выпускала отчие слова

И без нужды

чужие не впускала.

Пусть я высот служебных

не достиг,

Хоть и постиг

земные перегрузки,

Но не усвоил русский мой язык

Нелепой фразы:

“Как это по-русски…”

* * *

Ты не дай обиде разгореться,

Пусть она горюча и остра.

Никому в округе не согреться

У такого зябкого костра.

Так вот -

возле насыпи бессонной

Выросший

на гибельном краю

Разве обижается подсолнух

На судьбу короткую свою?

Так вот -

когда скинувши рубашки

Косари выходят на луга,

Разве обижаются ромашки,

Вбитые безжалостно в стога?

Ты ведь не любил

ходить по кругу,

Будто бы привязан у столба,

Вот и поднесла тебе разлуку

Родина,

А значит — и судьба.

Просто ли

скитаться в одиночку,

Зная, что слетаясь, как в рои,

Жизнь свою

не прячут в оболочку

Сверстники веселые твои?

Зная,

что нещедрую кукушку

В недалеком выслушав лесу,

Где-то

о больничную подушку

Мама твоя вытерла слезу…

Но когда от гибельных морозов

Цепенеет в ужасе простор,

Разве обижаются березы,

Падая в спасающий костер?..

* * *

Когда спешите вы,

Рукою

Махнув приветственно,

То все ж

Спросите что-нибудь другое,

Не проходное:

“Как живешь?”

Спросите что-нибудь полегче,

Коль так пришлось,

накоротке, -

Про этот сад,

Про этот вечер,

Про эту дымку на реке…

Спросите все, что захотите,

Не провоцируя на ложь,

Ее вы вряд ли избежите,

Коль пробубните:

“Как живешь?”

Спросите что-нибудь другое, -

Я растолкую, как смогу.

А это — слишком дорогое,

Чтобы ответить

На бегу.

* * *

Затопила мама печь

Белыми поленьями.

Хорошо с дороги лечь -

К потолку коленями,

Будто вдаль

не унеслось

Зим четыре короба,

Будто вовсе я не гость

Из большого города…

От конца и до конца

Я поселок вымерю,

Возле звездочки отца

Сигаретку выкурю…

— Чей же будешь-то,

юнец? -

Кликнут

долгожители

И вдогонку:

— Молодец,

Не забыл родителей…

Стог соломы, как луна,

Встанет

над пригорками,

Настоится тишина

На березах с елками.

…Обронил заботы с плеч

Ветками оленьими…

Это мама топит печь

Белыми поленьями.

ГОРСТЬ ВРЕМЕНИ

Недели быстротечные

дробя,

Взлетает

и скрывается светило…

Да как же я

расходую тебя,

Горсть времени,

что жизнь мне отпустила?

Горсть времени…

Я в скрягах не ходил,

Но соглашаюсь

с выводом печальным:

Кого любил -

по зернышку дарил

И сыпал впрок

попутчикам

случайным.

А надо стать скупее,

наконец,

Быть строже

и к знакомствам,

и к маршрутам…

Рассказывали мне -

один мудрец

Всю жизнь свою

разметил по минутам…

Но снова ртуть

вскарабкалась на “плюс”,

Как верхолаз

по лесенке делений,

И я опять домой

не тороплюсь,

Обзаведясь

компанией весенней…

Горсть времени,

Ты таешь,

словно снег.

Не лучше ль мне

Под утренней

звездою

В родное поле

выйти раньше всех

И горсть разжать

Над свежей бороздою…

УБИТЫЕ ЗВЕРИ

Вдоль автострад -

убитое зверье.

Как простыня над ними -

ветер века.

Шальная скорость

сделала свое -

Не стой, зверье,

на тропах человека!

Давно ль и я не знал

про авторут,

Живя в дворнягах

и не веря сроду,

Что где-то там

медали раздают

Не за геройство —

Просто за породу!

Таких собак

не выпустят к шоссе,

Ну а дворняги -

Что в них за пропажа!

И два пятна

горят на колесе,

Как две звезды

на кромке фюзеляжа.

Ты не виновен,

слышишь, скорый век!

Я знаю путь

к причине и итогу:

Запомни, зверь,

Не любит человек

Тех, кто ему

Перебежал дорогу!

КОМУ ТЫ НУЖЕН?

Я как будто

занедужил,

Слышу шепот за спиной:

“Ну скажи,

кому ты нужен,

Кроме матери

родной!

Кто поймет

и не осудит,

Лист почтовый теребя,

Кто печаль мою

остудит

И поплачет за тебя?..”

Ну а если

нет спасенья -

Мир -

как жуткое кино:

Под кладбищенской

сиренью

Твоя матушка давно,

Если дом твой

перевьюжен,

Если окна

без огней.

Ты скажи,

кому ты нужен,

Кроме Родины

своей?

…Кто-то в гору,

кто-то — в нору.

И жена,

махнув с крыльца,

Сыщет новую опору,

Сменит пробу

у кольца,

Но на дальнем перегоне

Будут память

согревать

Две горячие ладони —

Это Родина

и мать.

Нет, не зря

опять и снова,

Будто вены на руке,

Два заветных

этих слова

Рядом

в русском языке.

Пусть сияют,

завлекая,

Чужедальние

края -

Там,

где матушка родная,

Там

и Родина твоя!

Роберт КЕПКА ВОЖДЯ ( РАССКАЗ НЕКУРЯЩЕГО )

В ДРЕВНЕМ РИМЕ — обществе рабов и рабовладельцев, отстоящем от нас на расстоянии полутора тысяч лет, был один замечательный обычай: человек, которому грозила опасность, мог искать защиты у статуи императора. Здесь он был неприкосновенен, и хотя бы он пробыл у статуи неделю или больше, никто не мог чем-либо повредить ему.