Газета Завтра 250 (89 1998)

Книн уже был символом сербского сопротивления. Пока солдаты ЮНА находились в осажденных казармах, а высшее начальство опасалось предпринять решительные меры, здесь уже шли бои между хорватской национальной гвардией и наскоро созданными отрядами сербской милиции.

Прибыв в Книн, Младич заявил (и это было как гром среди ясного неба): “Кто еще не понял, что сейчас решается вопрос “быть или не быть”, тот отправится на свалку истории… Сниспосланному на нас, воскресшему злу необходимо противостоять всеми имеющимися средствами”. Его первый вопрос был: “Кто враг?” Полковник сам на него ответил. И себе, и солдатам: “Враг - каждый, кто стреляет в наших солдат, кто отключает воду и электричество, кто устраивает провокации и блокирует казармы”.

Младичу удалось успешно деблокировать казармы. Проще говоря, он спас тогда сербов от массового убийства. Но его решимость расправиться с противником и бескомпромиссность не встретили поддержки наверху. Младич слыл непослушным офицером еще до войны. Хотя сам так не считает:

- Я был офицером, который думает своей головой…

В конце июля 1991 года Младич представлял командование Книнского корпуса в ГШ ЮНА, где разрабатывался план действий на случай продолжения прежней провокационно-агрессивной линии Хорватии и Словении. Младич высказал свою точку зрения, разделяемую командованием Книнского корпуса. Младич высказывался за реализацию таких решений, которые заставили бы незаконные вооруженные формирования хорватов сдать оружие. ГШ не принял этот план… И что же?

Руки сепаратистов были развязаны. В итоге все завершилось жуткой расправой над Сербской Краиной, кровавым пожаром в Боснии и Герцеговине. Как говорил сам Младич:

- Потому что оружие с военных складов досталось тем, кому нельзя было его показывать даже на картинках…

Для Младича в тот период самой трудной в моральном плане была ситуация, сложившаяся на командном пункте недалеко от Сплита. Там под землей оказались заблокированными 164 офицера и солдата. Тогда наблюдателей ООН попросили доставить находящимся в осаде продукты. И они, конечно, отправили… собачьи консервы. Рассвирепевший Младич схватил телефонную трубку и сказал немецкому посреднику: “Вы, швабы! Я начну вас через 10 минут убивать, если не пришлете моим друзьям нормальную еду!” Посредник все сделал без разговоров.

Язык у Младича подвешен хорошо. Речь его полна непередаваемой иронии. Да, но есть и другая поговорка: “Язык мой - враг мой”. Действительно, острый язык Младича служил ему и добрую, и злую службу.

Однажды во время переговоров с градоначальником Задара Младич бросил ему:

- Мы в ХI веке ели золотыми ложками, в то время как вы и ваши европейцы жили в болоте!

Когда раздались первые угрозы воздушных бомбардировок сербов в Боснии, он заявил, что если НАТО это сделает, то он, Младич, будет бомбить Лондон и Вашингтон (тут не выдержал Караджич, сказавший, что эти “заявления Младича идиотские и безответственные”). Но, честное слово, знал бы Младич, сколько людей в России пожалели, что не могут распоряжаться нашими межконтинентальными ракетами, чтобы подарить их генералу.

После заявлений Младича о необходимости перейти в контрнаступление по линии Трст-Беч и “нанести удар по тем, кто начал эту войну, подсунув нам несчастных словенцев, хорватов и мусульман”, в Австрии и Италии случился настоящий переполох.

По вопросу о расширении НАТО Младич также высказался недвусмысленно:

- В НАТО стремятся только те, кто предал интересы своего народа.

ОДИН ИЗ ОФИЦЕРОВ как-то пошутил, что Младичу проведена операция по удалению страха.

Его бесстрашие порой если и не походило на безумие, то граничило с полным безрассудством.

Так, он неоднократно переходил линию фронта, представляясь на КПП хорватским полковником Степаном Фазлияном, документы которого у него были. Он беседовал с хорватскими солдатами, добывая нужные ему сведения. Солдат угощал пивом, покупал их детям конфеты. Как-то раз, во время очередной вылазки, он, по обыкновению, представился Фазлияном. Хорватский солдат заметил у него на руке большой перстень (такой был только у Младича) и остановил его:

- Вы не Степан. Вы полковник Младич. Вы опасны и вас следовало бы ликвидировать.

“Мне было неприятно”, - вспоминал Младич. “Я сказал ему, что Младич и в самом деле опасен и его нужно было бы ликвидировать”.

…В августе 1991 года Младич повел солдат освобождать казармы ЮНА у Вырлика. Дорога была блокирована автобусом с заложенными 35 кг взрывчатки. Он приказал всем укрыться и сам разминировал автобус. О солдатах он сказал так:

- Они еще молоды. У них нет семей. Меня есть кому вспомнить. А, кроме того, я должен показать, что я офицер, знающий свое дело.

Младич всегда был на передовой. На передовой и в Краине, и в Боснии. Он ел и спал в тех же условиях, что и солдаты - о том множество свидетельств. Отсюда - их любовь и преданность Младичу. Однажды солдат встал между ним и упавшей гранатой - был тяжело ранен.