Газета Завтра 294 (29 1999)

— Мы подружились еще во ВГИКе. Учились в одно время. Он — в мастерской Михаила Ромма, мы с Ренитой — в мастерской Сергея Герасимова и Тамары Макаровой. Казалось, мы неплохо знали друг друга... Но вот когда впервые мы приехали в Сростки вместе с Василием в начале марта 1963 года и окунулись в подлинный мир его детства и юности, стала нам понятна основа его поэтического взгляда на этот мир. Та, по словам Твардовского, основа, которую "невозможно заменить ничем, как невозможно заменить в своей памяти родную мать другой, хотя бы и самой прекрасной женщиной..." Нельзя понять Шукшина без его кровной связи с родным селом, родным домом, с матерью, которую он любил какой-то невероятной любовью. Живя в Москве, он все время рвался душой на родину, использовал малейшую возможность, чтобы слетать в Сростки хотя бы на несколько дней. Вспомните: "И какая-то огромная мощь чудится мне там, на родине, — писал он, — какая-то животворная сила, которой надо коснуться, чтобы обрести утраченный напор крови... И не зря верится, что родной воздух, родная речь, песня, знакомая с детства, ласковое слово матери врачует душу".

— Шукшин делал фотопробу на роль Достоевского. Вы с Ренитой Андреевной сняли по Достоевскому художественный фильм "Мальчики" ("Братья Карамазовы", часть четвертая, книга десятая). Судя по вашему творчеству, вам близок внутренний мир Достоевского. Что бы вы могли сказать о том, какую роль сыграл этот писатель в творческой судьбе самого Шукшина? И смог бы Василий Макарович на экране со всей полнотой и трагизмом раскрыть потрясающий внутренний мир великого русского пророка?

— Шукшин был человеком образованным, прошел трудные университеты жизни. Он прекрасно понимал: чтобы узнать, что такое Россия и православная вера, без гения Достоевского не обойтись. Я думаю, творчество Шукшина без Достоевского вряд ли бы состоялось... Помню, были сделаны фотопробы Шукшина в гриме Достоевского. Схожесть как внешняя, так и внутренняя с Федором Михайловичем потрясающая. Большой портрет Шукшина в гриме Достоевского висел у него в квартире в Свиблово. Возможно, ему это было необходимо, помогало в трудную минуту. Возможно, он с писателем советовался. Полагаю, что Шукшину удалось бы воплотить Достоевского на экране, передать его сложный, наполненный трагизмом внутренний мир...

— Шукшин стал коммунистом, но вступить в партию ему было крайне трудно — сын "врага народа". Но все же в партию он, на мой взгляд, вступил не из карьеризма, а по убеждению. А отсюда следует, что он — атеист. Но по его творчеству и жизненному пути этого не скажешь. А каково ваше мнение?

— Василий родился в семье верующих людей. У его матери в передней всегда были иконы. В сталинское время это, мягко говоря, не поощрялось. Стал вопрос: убрать иконы или оставить? Шукшин настоял оставить эти святыни. Он был изначально верующим. Но верил в Бога не тупо, а старался понять, где он, Господь Бог, как нам жить по его святым заповедям. Шукшин был чрезвычайно раним. Чувствовал каждого человека, но свою душу не распахивал ни перед кем...

В период работы над романом о Степане Разине он встречался с высокими чинами Православной Церкви...

Однажды на Пасху Василий пошел в церковь. Надо было войти в святой Храм. Но перед самыми вратами упал на колени и заплакал... "Я не могу войти... Я грешен... Грешен я... Господи! Прости меня..." В чем каялся? В чем считал себя грешным? Вот вопрос вопросов. Вы внимательно перечитайте рассказы Макарыча "Верую", "Мастер", "Крепкий мужик", его роман "Я пришел дать вам волю", публицистику... и сами решите, был он атеистом или нет. Одно вам скажу — богохульником никогда не был... А в одном из писем сестре просил, чтобы его похоронили в Сростках — по-русски, с отпеванием, с причитаниями...

— Когда он сдавал свою дипломную работу "Из Лебяжьего сообщают", где впервые, но не в последний раз сам тянул сразу три воза — и как сценарист, и как режиссер, и как актер в главной роли, — на экзамене его ехидно спросили: "Может, вы и музыку писать будете?" На что последовал решительный ответ: "А что, и буду!" Вы можете что-то сказать о музыкальном даре Шукшина? Смог бы он писать музыку к своим фильмам?

— О том, как пел Василий, нужно говорить особо. Мне не раз доводилось слышать его и в Сростках, и в Москве. Природный артистизм, абсолютный слух, своеобразие интонации, глубина проникновения в смысл песни были настолько велики, что за столом сразу наступала тишина. А как неравнодушен был к неповторимой, берущей за душу музе Есенина! Любил поэта какой-то особой любовью, наполненной той трогательностью, которая дана людям талантливым от Бога и совестливым перед всем, что совершается... Да, скажу вам, Шукшин в юности писал стихи. Есть у него рассказ "И разыгрались же кони в поле", который начинался двенадцатистишием:

И разыгрались же кони в поле,

Поископытили всю зарю.

Что они делают?

Чью они долю

Мыкают по полю?

Уж не мою ль?

Тихо в поле.

Устали кони...