Газета Завтра 3 (1155 2016)

Почему-то "Коллективное сознательное" напоминает младшую сестру проходившей в Музее Революции выставки "Русский реализм XXI века". Молодые художники делают современное искусство, но во всём ориентируются на фигуративность и на примеры прошлого. Если творцы "Русского реализма", совершив выбор, создав стиль, продолжают работать каждый в своём направлении, то участники "Коллективного сознательного" всё ещё разведывают новые территории, будто бы опасаясь зарываться в процесс слишком глубоко. Несмотря на то, что одна выставка якобы посвящена реализму, а другая тяготеет к современному искусству, работы схожи физически и технически. Преобладает масляная живопись, господствует классическая образность, временами проявляется выраженная повествовательность, но, опять же, подчинённая внятным законам академизма.

Например, отдельную стену занимают псевдолубочные линогравюры Людмилы Барониной, иллюстрирующие "Теллурию" Владимира Сорокина. А в самом конце огромного зала с арочными сводами, характерными для старых кирпичных подвалов, вывешена довольно большая серия работ Александра Чурсина, названная "Only For Kings". Пользуясь самыми классическими и древними жанрами изобразительного искусства (пейзаж, натюрморт, портрет), художник ведёт неструктурированный рассказ о героях хип-хопа и их быте. Неизвестно, был ли сам Александр Чурсин в Америке, конкретно в Нью-Йорке, но местами его картины заходят на территорию гиперреализма.

Встречает посетителей выставки большая статуя из арматуры. Каркас, похожий на человека, держит массивный стальной цилиндр, который символизирует спартанский обол — неудобную и громоздкую денежную единицу, ходившую в Древней Спарте. Такие деньги должны были навевать мысли о том, что материальные ценности — не главное в жизни, а так же значительно снижать желание давать и получать взятки. Вся условно прилежащая к скульптуре территория посвящена финансам. Здесь выделяется работа Ивана Плюща "100 долларов. Из серии "Большие деньги текут". Холст занимает увеличенное изображение стодолларовой купюры. Цветной портрет Бенджамина Франклина растёкся, потоки краски движутся к левой части картины. Идея повторяется в других работах художника: "Автопортрет Рембрандта" и "Подсолнухи Ван Гога". Данный приём живо напомнил о творчестве Фрэнсиса Бэкона, которого, кстати, чаще всего классифицируют как экспрессиониста, тяготеющего к фигуративной живописи.

Слово эйджизм вряд ли когда-либо встанет в один ряд с такими его побратимами, как сексизм и расизм. Этот термин дословно означает дискриминацию человека на основании возраста. Данная тема заинтересовала Ирину Дрозд и на выставке представлено две её картины из серии "Культурный Эйджизм". Оставив вопросы нормирования продуктивности и результативности, а так же животрепещущие споры, касающиеся возраста сексуального согласия как проявления дискриминации, художница взялась за связку возраст-внешность-поведение. Две её картины рассказывают о престарелых дамах, в масках лисы и зайца, которые будто бы не осознают, что уже постарели. Холсты дополнены скромными инсталляциями: возле одной работы стоит стакан со вставной челюстью — у другой тарелка с персиковыми косточками. Сопроводительный текст говорит, что героини испытывают стыд, но, к счастью, картины далеко не столь однозначны.

Среди фотографий из Осетии, манифестов феминистской направленности и предметов, изготовленных из внутренностей компьютера, есть работа, которая действительно могла бы дополнить упомянутую выше выставку "Русский реализм ХХI века". Речь идёт о картине Алины Халитовой "Горькая память", созданной из войлока и шерсти. Она повествует о мальчике, который в отчаянии рвёт руками траву: его не взяли на фронт, он ещё слишком мал. У него за спиной вдаль уходит грузовик с новобранцами, к которому прицеплено артиллерийское орудие.

В целом выставка "Коллективное сознательное" достаточно занимательна и выполняет функции дайджеста мнений нового поколения художников. Большинство из них пока что не готово вмешаться в развивающиеся в стране социально-политические процессы, возможно, опасаясь их остроты и силы. С другой стороны, для зрителя, внимательно прочитавшего все сопроводительные тексты, исчезают практически все вопросы, касающиеся представленных произведений. А это не всегда верно. В искусстве важно наличие недосказанности, подталкивающей созерцающего к развитию собственной точки зрения и построению индивидуальной интерпретации. К тому же несколько не ясна конечная позиция всего проекта на оси между академизмом и актуальщиной. Стопроцентным приверженцем классики не оказался никто. В то же время, никто не решился полностью отбросить прошлое и заняться строительством уникальной, потрясающей художественной (а может, наоборот, отрицающей любую эстетизацию) формы. 

Илл. Иван Плющ. «100 долларов» (2015 г.)

Задело!

Задело!

Александр Бобров

Общество

Сомненья мне душу изранили

и печень до почек проели: